Синь видела, как Доуги перерезал пуповину своим складным перочинным ножом, взял Берегиню и вынес её из воды на берег. Держа её на руках, он нёс её по пляжу, мимо «Автобуса», пока не пришёл прямо к их дому на Устричном шоссе.

Чтобы помочь им, он бросил без присмотра свои сёрфборды, шезлонги, пляжные зонтики. Он ушёл с пляжа от морских волн. И Синь шла за ним всю дорогу до дома. Должно быть, именно с этого дня она и полюбила Доуги. Но ещё раньше она полюбила девочку, малышку, крошку-горошинку.

Синь спит и видит сон о том, как она полюбила свою девочку. А вовсе не о том, что её десятилетнюю девочку этой ночью уносит в хрупкой шлюпке-скорлупке в открытый океан.

Проснись, Синь! Скорее! Проснись…

– ВЕРНИСЬ!!! СКОРЕЕ!!! ВЕРНИСЬ!!! – закричала Берегиня.

Оставшаяся за кормой шлюпки коса стремительно удалялась, становилась всё меньше и меньше. В мгновение ока – так стремительно, как лягушка хватает муху! – шлюпка проскочила скалу. Прилив, который так медленно и неспешно тащил их через канал, теперь быстро – слишком быстро, чересчур быстро! – нёс шлюпку вдаль, в бездонный открытый океан.

– ОСТАНОВИ-И-ИСЬ! – отчаянно кричала Берегиня.

Позади уже оставались волнорезы; шлюпка шла именно туда, куда никак нельзя было заходить. Никак нельзя.

Берегиня изо всех сил работала единственным веслом, позабыв про боль в ладонях. Раз-два, раз-два, раз-два. Она отчаянно старалась повернуть к скале, но стоило ей направить нос куда надо, как волны тут же разворачивали шлюпку обратно.

Сильней, ещё сильней! Раз-два, раз-два, раз-два, раз-два! Ладони жгло как огнём, на руках вздулись жилы, в них бешено пульсировала кровь. Она гребла из последних сил. Но всё напрасно. Шлюпку уносило всё дальше и дальше от скалы, всё дальше от видневшегося за ней берега. Всего несколько минут – и Берегиня уже едва различала силуэты домов вдоль Устричного шоссе.

«Не по плану! Это совсем не по плану!» – думала она.

Она вытащила весло. Капли воды сверкали на нём в лунном свете словно жемчужины, скатываясь с него обратно домой – в воды глубокого, безбрежного Мексиканского залива.

Берегиня положила весло на дно лодки, сгорбилась на скамейке, сунув стёртые в кровь ладони под мышки, и закусила нижнюю губу, стараясь сдержать слёзы.

Потом она подняла голову и тихо, совсем тихо позвала маму:

– Мэгги-Мэри…

Но она не услышала своего имени в ответ.

Верт вскочил, сделал круг, потом ещё один, так что шлюпка закачалась ещё сильней. Потом он уселся на дно. Спасательный жилет, который был ему слишком велик, горбом торчал у него над ушами.

И тут Берегиня заметила, что Капитана с ними нет.

А в это время там, на берегу, месье Бошан слегка шевельнулся в своём кресле. Ночная прохлада прикорнула у него на груди.

Он снова мечтал, как и всегда, перенестись назад во времени, вернуться в ту самую ночь, когда двое мальчишек возле фонтана держались за руки. Двое мальчишек – он и Джек, обоим едва исполнилось пятнадцать, и впереди у них была целая жизнь. Они молча держались за руки – и этим было всё сказано. Им не нужно было слов.

Сидя в кресле и прислушиваясь к кошачьему мурлыканью, он потёр руки. Пустота… Он чувствовал её как-то особенно остро, как никогда раньше.

После встречи со старой рыбачкой Анри несколько ночей подряд приходил к фонтану, надеясь встретить Джека. Он не мог понять, что случилось. Почему Джек исчез так внезапно, ничего не объяснив? Каждую ночь Анри появлялся у фонтана и каждую ночь уходил, так и не встретив Джека.

Фонтан… Сколько друзей и сколько влюблённых проводили ночи, прислонившись к его мраморной чаше! Сколько их, держа друг друга за руки, вели тихую беседу, загадывали желания!

И вот наконец наступила роковая ночь, которой так боялся Анри. Последняя ночь перед его отъездом. Утром он должен был отплывать в Техас вместе с пони камаргу. Надолго ли? Неизвестно. Может, он уезжал на год. А может, на два. Судно с пони сначала шло в Галвестон, но куда оно направлялось потом, он понятия не имел. Ведь он был всего лишь младшим конюхом, мальчишкой, и капитан вовсе не намеревался посвящать его в свои планы. Ему было известно только одно: их судно выходит в море завтра на рассвете. Как же быть? Как отыскать Джека?

С тяжёлым сердцем пришёл Анри на площадь к фонтану в ту последнюю ночь. Он стоял у мраморной чаши и ждал, ждал, ждал… И когда он уже совсем собрался уходить, на его плечо вдруг легла чья-та рука. Знакомая рука. Вот оно – долгожданное прикосновение.

И в тот же миг всё тело Анри Бошана стало лёгким как пёрышко, ноги его оторвались от грубых булыжников, которыми была вымощена площадь. Сила любви уничтожила силу земного притяжения.

Но радость встречи была омрачена скорым расставанием. Уже совсем скоро наступит утро, которое разлучит их. Анри должен будет отправиться в море, оставив Джека на берегу.

У них не было ни сил, ни слов, чтобы заговорить. Как ни жаждал Анри замедлить ход времени, стрелки башенных часов неумолимо шли вперёд, ночь отступала, близился восход, а с ним и миг прощания. Вот и истекли последние минуты. В предрассветных сумерках Анри тяжело вздохнул и опустил голову. Ему пора было уходить.

Серебристая луна ещё несла свою вахту на побледневшем небосклоне, когда Джек вложил в руку Анри свой дар – талисман на счастье. Анри чувствовал его тяжесть, чувствовал, как он холодит ладонь. Талисман был золотой, размером с большую монету, на тоненькой золотой цепочке. Золотой диск блестел, лёжа прямо в серединке ладони. Анри осторожно дотронулся до золотой цепочки, потом прижал талисман к груди.

– Если я тебе вдруг понадоблюсь, положи его на ладонь и загадай желание, – сказал Джек.

Анри снова взглянул на талисман – сверкающий золотой диск – и дотронулся до него кончиками пальцев. Талисман согрелся у его груди и стал тёплым, словно яркий солнечный луч.

У Анри перехватило горло. Он хотел что-то сказать, но не мог найти слов. Никакие слова не способны были помочь. Они могли бы только всё испортить. И он молча опустил талисман в карман пиджака. Но и сквозь ткань он чувствовал его тяжесть и тепло, которое шло от него и согревало прижатую к карману ладонь. Сглотнув ком в горле, Анри наконец сказал:

– Я возьму его с собой и загадаю желание: чтобы ты переплыл через океан, добрался до Техаса и разыскал меня там.

И они дружно рассмеялись.

Им было пятнадцать, а в этом возрасте нет ничего невозможного. И можно, например, доплыть от Франции до Техаса.

И, словно скрепляя договор, возле них возник, откуда ни возьмись, огромный одноглазый кот и, громко мурлыча, стал тереться об их ноги. Но едва Анри наклонился, чтобы почесать у него за ухом, как на площади раздались чьи-то грузные шаги. Анри взглянул на своего друга. В лунном свете лицо Джека казалось мертвенно-бледным.