– Да? Да? Ты не шутишь? – от радости кричала она. Казалось, она сейчас вылезет из телефонной трубки, чтобы воочию убедиться в моих словах. – Быстро, срочно зови его домой! Мы сейчас пойдем с ним к режиссеру и станем уговаривать его не злиться! Быстро! Срочно! – как заклинание повторила Оксана. – Я звоню режиссеру! – сообщила она и бросила трубку.

Я встала с песка.

– Сейчас мы самым срочным образом идем к режиссеру, – объявила я дальнейший план действий. – Еще не поздно все изменить! Завтра утром будет поздно. А сейчас еще нет.

Я стала тушить костер.

Марат стоял как вкопанный.

– Полина, – осторожно начал он, – я не пойду.

Меня будто подстрелили.

– Куда это ты не пойдешь?! – раскричалась я. – Марат, ты снова начинаешь? Не губи свое будущее!

– Но мне стыдно, – сказал он. – Как я буду смотреть ему в глаза?..

– Марат, там все нормальные, живые люди, – терпеливо уговаривала я его. Не хватало еще, чтобы Марат отказался. Он хоть и мой друг, но не звезда мировой величины, чтобы шутить с именитыми режиссерами. – Они тебя поймут. От тебя ничего сверхъестественного требовать не будут. И репетировать вы будете с учетом того, какие сейчас у тебя проблемы… Марат, там все взрослые люди, никто не будет над тобой смеяться или еще как-то неуважительно к тебе относиться!

Он колебался. И наконец махнул рукой:

– Ладно, идем… Все равно терять нечего.

И мы рванули с секретного пляжа. По пути я сказала:

– Давай прямо сейчас позвоним в милицию и дадим наводку. Я хочу, чтобы штангисты сели в тюрьму как можно скорее!

Марат замедлил шаг и остановился. Мы стояли посреди оживленной улицы, по которой еще вчера мы гуляли с Денисом. На лице Марата отразилась задумчивость.

– Я не хочу, – твердо произнес Марат. – Я не хочу с ними судиться.

Меня будто ледяной водой окатили.

– Как?! – Я была вне себя от возмущения. Я закричала так, что от нас шарахнулись прохожие. – Марат, ты о чем?

– Полина, это лишнее, – решительно повторил он. – Ко мне возвращается слух, и это главное. Я не хочу их наказывать. Пусть жизнь их накажет, если посчитает нужным, а я вмешиваться в это не буду. К тому же скоро я начну сниматься, потом будут разные фотосессии для фильма и так далее. У меня что, будет время ходить по судам?

– Марат, но ты не прав! – Я стояла на своем. – Эти люди серьезно навредили твоему здоровью, а ты ничего не хочешь им сделать в ответ?! Я тебя не понимаю!

Наверное, я не настолько благородна, как Марат. Во всяком случае, именно в тот момент я не была готова великодушно простить штангистам все то, что из-за них произошло.

Я вспомнила их наглые лица, их отвратительное поведение на пляже, вспомнила, как они оскорбили Фулату, назвав ее черномазой, я страстно желала, чтобы они были наказаны.

– Марат, но если они вот так вот будут ходить и бить других людей? – настойчиво пыталась я достучаться до него. – Что, если с тех пор они покалечили еще десятерых?

Марат вздохнул, положил руки мне на плечи и посмотрел мне в глаза:

– Полина, ты понимаешь, что я просто устал от всего этого? Я мечтаю, чтобы ко мне вернулся слух, и больше мне ничего не надо. Если высшие силы посчитают нужным, пусть эти парни попадутся на чем-нибудь другом. Я хочу забыть этот отрезок жизни. Я хочу хотя бы создать иллюзию, что сейчас все так, как было раньше. Я мечтаю снова взять гитару и играть! У меня прямо руки чешутся! Я раньше пальцами левой руки придавливал струны, и из-за этого на подушечках были мозоли. А сейчас мозоли начали сходить. Мне будет больно придавливать струны, пока мозоли не образуются снова. Я хочу играть на гитаре, – обобщил Марат свою пространную мысль и продолжил путь. – Я хочу, чтобы у меня были мозоли на пальцах. А эти штангисты мне не нужны. Я устал от них.

Я шла рядом с ним и молчала. Я пыталась понять его.

Марат настолько творческий и положительный человек, что даже не хочет наказывать своих обидчиков. Конечно, это могла бы сделать я сама. Ведь они украли у меня сумочку, в которой был кошелек. Я могла бы наказать их хотя бы за это, но, если я начну действовать за спиной Марата, это будет нечестно. Марат мне гораздо дороже, чем все они, вместе взятые.

– Ладно, будь по-твоему, – сдалась я. – Но я надеюсь, что они попадутся на чем-нибудь другом…

Мы забежали в дом. Оксана ждала нас.

– Сейчас мы пойдем на поклон к режиссеру, – сообщила она планы на вечер. – Сделать это надо лично, глядя в глаза. По телефону, конечно, проще, но нельзя. Такие дела по телефону не решаются.

Марат привел в порядок волосы, я переоделась, и мы втроем отправились к режиссеру. Мама осталась дома. Она была в своей комнате и писала очередную статью в эзотерическую газету.

Мы шли по улицам Лимонного, и я радовалась, что все закончилось. Марат нашелся. Обидчики обнаружены. Пляж снова стал нашим. Со мной рядом идет Марат, и мне не нужен никто другой! Прохожие смотрели на Оксану и не верили, что по улице идет звезда кино. Люди махали ей, фотографировались с ней и просили автографы.

Мы останавливались через каждую минуту, чтобы уделить внимание поклонникам.

Я смотрела вокруг и упивалась красотой. Я чувствовала единство с природой. Моя душевная гармония – это показатель того, что все хорошо. Я смотрела на темное небо, усыпанное звездами, на загорелых отдыхающих, наслаждалась воздухом, пропитанным ароматом цветущих лимонов, и была счастлива.

Над моей головой рассеялось черное облако несчастий, и меня осветило солнце радости.

– Оксана, а он не спит в такое время? – забеспокоилась я. – Уже десять.

Оксана скептически посмотрела на меня и расхохоталась.

– Полина, мир кино – это не тот мир, в котором живут остальные. Здесь нет понятия дня и ночи. Спать киношники ложатся часа в три, когда закончат всю работу, а просыпаются в семь. Люди, которые делают кино, настолько любят свою профессию, что живут ею. Они бодрствуют в то время, когда другие спят.

– А, ну тогда хорошо.

Марат посмотрел на меня и улыбнулся:

– Я уверен, что все будет хорошо. Так всегда было, и так будет дальше.

Я верила Марату.

– Только больше никогда не исчезай, – проникновенно попросила я.

Марат виновато опустил глаза.

– Людочка же сейчас в гостинице, – вдруг вспомнила Оксана. – Она пошла за вещами и так до сих пор и не вернулась. Это на нее похоже… Она непредсказуемая… Если режиссер не согласится снова взять Марата, мы применим тяжелую артиллерию.

– Какую? – удивилась я.

– Попросим Людочку заступиться, – подмигнула Оксана. – Она может поставить условие, что откажется сниматься, если Марата не возьмут! Не дадим в обиду друзей. И я тоже откажусь сниматься! Режиссер будет вынужден согласиться!