– Даника, – прошептал Рейес. – Ангел.

Ангел.

– Не останавливайся.

Его губы были мягкими, а легкая щетина, покрывавшая лицо, слегка царапала ее щеки. Каждый раз, когда его язык глубже проникал в нее, а щетина все сильнее царапала ее кожу, Даника чувствовала, как от сладкого томления все сильнее напрягаются соски и блаженная нега разливается у нее между ног.

Она застонала, не в силах больше сдерживаться.

– Тебе нравится мой поцелуй? – спросил он. – Я не делаю тебе больно?

– Нравится. Мне не больно. – Она стиснула его плечи и вдруг подумала, что немного боли ей бы не помешало. Она страстно желала, чтобы он укусил ее, а затем пронзил бы насквозь ее возбужденное лоно.

– Я рад. – Его язык скользнул по ее губам.

Чудесно, подумала Даника, но все же ей хотелось большего. Она хотела испытать его страсть в полной мере. Почему он старается не прижиматься к ней слишком сильно? Ее желание слегка угасло. И почему его голос кажется таким сдержанным? В нем нет и тени… страсти.

Внезапные сомнения охладили ее пыл, и Даника стала замечать и другие подробности. Она широко раскинула ноги, но он не спешил воспользоваться ее приглашением. Она льнула к нему, но он оставался отстраненным, касаясь только ее губ. Она стонала вновь и вновь, но его дыхание было ровным и спокойным.

Даника вжалась в подушку, отвернувшись от Рейеса. Она тяжело дышала, он же был абсолютно спокоен. Она сердито уставилась на него, не зная что и думать.

– Ты все это затеял! – воскликнула она, чувствуя закипающий гнев. Он все это начал, но процесс совершенно его не увлекал. – Зачем? И только не надо нести ерунду о том, что ты хочешь положить конец этой страсти. Ты совершенно меня не хочешь. – Собственные слова еще сильнее раззадорили ее.

Рейес широко раскрыл глаза. Обычно они были темными как ночь и зрачки почти сливались с радужной оболочкой. Но сейчас его глаза сверкали и переливались, как море бушующих чувств, и в этой темноте мелькали алые всполохи.

Глаза демона.

Даника сглотнула. Страшно было воочию увидеть зло, поселившееся в его душе. Но, несмотря на это, ее желание не исчезало. Ее тело по-прежнему томилось по наслаждению, которое мог подарить только он. Почему?

И чем больше она пыталась убедить себя в том, что Рейес мало чем отличался от обычного мужчины, тем меньше это ей удавалось. Это был человек и демон в одном лице, который притягивал и одновременно отталкивал ее. В нем сочеталось светлое и темное начала, заключенные в чувственную оболочку, и его поцелуи и прикосновения возносили ее к небесам и одновременно низвергали в пучину ада.

Он появился из кошмаров Даники и все же стал мечтой, расправив над ее душой свои прозрачные крылья. Он был всем, чего она желала и в то же время не должна была желать. Она с закрытыми глазами узнала бы его из тысячи других мужчин по удивительному запаху, исходившему от него.

Но что еще Даника о нем знала, кроме того, что он одержим демоном? Она знала, что остальные мужчины казались невзрачными в сравнении с ним, словно увядшие гвоздики вокруг одинокой, покрытой острыми шипами розы. Она понимала, что больше никому не удастся разжечь в ней такой пожар страсти. Помнила, что долгое время ее тело и душу сковывал страшный холод, и только он сумел растопить лед и согреть ее.

И его тепло увлекало ее по дороге соблазна. Не сам Рейес. Да, она во всем винила это тепло. И это пугало ее.

– Уйди, – произнесла она, удивляясь собственному спокойствию.

– Я правда хочу тебя, – произнес он, и в его голосе прозвучала мука, словно в кожу втыкали острые ножи.

– Лгун. – Даника попыталась оттолкнуть его.

Он не пошевелился. Только помрачнел.

– Перестань, ангел. Ты ведь не хочешь, чтобы я уходил.

Ангел. Он снова так ее назвал. А в подземелье он даже обмолвился, что она принадлежит ему. Даника старалась сохранить твердость. Раньше и другие мужчины говорили ей ласковые слова, но ни один из них не заявлял, что она принадлежит ему, и только ему.

– Ты не знаешь, чего я хочу, – огрызнулась она, – и, очевидно, я совсем не то, что тебе нужно. – «Радуйся этому, сумасшедшая».

Его мужественные черты исказило чувство стыда. Стыда и горя. Он взглянул на сползший с ее плеча топ.

– Я хочу тебя. Клянусь, это так.

Рейес слегка прижался к ней, и Даника тут же ощутила, что он не возбужден. Ее щеки сделались пунцовыми. Когда он приближался к кровати, его возбуждение было столь велико, что его не могла скрыть даже плотная ткань джинсов. Но после поцелуя от страсти не осталось и следа. «Неужели я так плохо целуюсь?»

– Не знаю, что за игру ты затеял, но тебе меня не провести, – заявила она. – Я хочу…

– Никаких игр! – горячо воскликнул он.

Даника продолжила, словно он и не перебивал ее:

– Я хочу немедленно вернуться в подземелье, а так мы только теряем время. Мне необходимо поговорить с Аэроном.

– Сначала ты выслушаешь меня.

– Рейес. Уйди. Сейчас же!

– Мы поговорим, Даника.

Она гневно уставилась на него:

– Если не отпустишь, я сделаю тебе больно.

Он снова закрыл глаза, утопив в них вспыхнувшее чувство. Его густые ресницы, словно ласковые пальцы, манили ее в мир теней и темного обольщения.

– Я не могу… Я не…

– Подземелье. Аэрон. Остальное не важно. Время поцелуев прошло. Как мы и хотели – сделали и забыли. Я больше не буду думать о том, каково это – целовать тебя. – Грустно, но она будет мечтать об этом поцелуе всю оставшуюся жизнь. Будет думать о том, что могло бы произойти, представлять, что бы случилось, если бы он действительно желал ее.

– Даника, я…

Рейес снова умолк, и ее охватило мучительное любопытство.

– Что? – Ее сердце бешено колотилось. – Скажи и отпусти меня!

Рейес снова широко раскрыл глаза, в его зрачках вспыхнул огонь. Наклонившись, он прижался к ее лицу. Горячее дыхание опалило ее кожу.

– Помолчи. Я должен кое-что тебе сказать.

Последние несколько месяцев никто не спрашивал, чего она хочет. От ее чудесной прежней жизни не осталось и следа, а существование сводилось к удовлетворению примитивных потребностей. Все, кого она любила, исчезли. И рисование – единственная ниточка, привязывавшая ее к здравомыслию, была потеряна.

Но она не собиралась сдаваться.

– Помолчи, ха! – «Тебя учили сражаться. Ты знаешь, что делать». Чувствуя, как отчаянно бьется сердце, Даника уперлась ладонью в холодный матрас. Пот струился по ее коже. В последний раз, когда она защищалась, ей пришлось убить человека. «На этот раз будь осторожна». Она не хотела нанести этому мужчине серьезные увечья. Хотела лишь слегка причинить ему боль.