Без двадцати минут одиннадцать они вышли из ресторана и, чтобы запомнить путь отхода, углубились в хитросплетения захламленных проходных дворов. В основном двухэтажные, дома стояли так плотно друг к другу, что между ними едва могла проехать легковая машина. Самая широкая часть этого лабиринта – это двор ресторана, куда через арку заезжали грузовики – с продуктами и мусороуборочные. В этом же дворе стояла крытая тентом «Газель», принадлежащая мебельной фирме, находящейся позади кафе «Набаа».

Через десять минут к Хайдару и Нафтизину присоединились Моджахед и Плут.

Улица Хорремшехр, куда вышли спецназовцы, была достаточно широкой, здесь не чувствовался тяжеловатый и обжитой, что ли, дух соседнего квартала. Тут не было ресторанов, лишь пара магазинов в самом начале, к этому часу уже закончивших свою работу. У диверсантов же она только начиналась. Причем не только у русских: согласно развединформации, в столице Багдада тайно действовали несколько небольших американских разведывательно-диверсионных групп со схожими задачами. Одна из них – «Беркут» – камуфлировалась под сопровождение голливудских звезд, протестующих в самом Багдаде против новой войны. Им по большому счету противостояла личная гвардия Саддама, которая по приказу диктатора разместилась в столице.

Возле дома номер 15 россияне подошли к мусорному контейнеру. Хайдар потянул его на себя, Загороднев нагнулся и достал из-под контейнера два тугих свертка. Размотав тряпку, он раздал товарищам сносные ножи «кондор-контио» – смесь финского пу-укко и американского охотничьего ножа – и 7,65-миллиметровые пистолеты-пулеметы «М61» (точные копии чешских «М61» «скорпион» для скрытого ношения) с глушителями.

Спецназовцы обошли дом русского генерала темной, восточной стороной. В окнах еще горел свет, когда Плут одним махом преодолел двухметровый кирпичный забор и затаился на пару минут в его тени. Следующим во дворе оказался командир группы, последним – Загороднев. Они работали настолько бесшумно, что гвардеец в малиновом берёте у входной двери, вышедший покурить, даже не напрягся. Одетый в зеленоватого цвета форму, из-под расстегнутого воротника которой проглядывал теплый свитер, он был вооружен штурмовой винтовкой «G.3A6» производства Ирана и магазином на двадцать патронов. Стоящая штука, отметил Нафтизин, состоящая на вооружении как в странах Европы (например, в Италии), так и на Ближнем Востоке и в странах Латинской Америки. Сбоку на широком ремне у гвардейца Толик увидел устрашающих размеров штык-нож.

По коротким затяжкам сигареты охранника Загороднев понял, что тот собирается выбросить ее и вернуться в дом. К этому времени Нафтизин добрался до угла здания и осторожно выглядывал из-за него. Расстояние до гвардейца составляло порядка пяти метров, сам он стоял в шаге от входной двери, которая была приоткрыта. Толик убрал автомат за спину – падая, этот охранник мог наделать немало шума.

Нафтизин умел быстро сокращать дистанцию и в стремительности не уступал, наверное, гепарду. Когда гвардеец Саддама щелчком выбросил окурок и повернулся к двери, Загороднев был уже в шаге от него. Что-что, а часовых Нафтизин снимал бесшумно: голыми руками, ножом, шнуром, струной с ручками. Наверное, он был самым «бесшумным» в группе капитана Хайдарова и наделенным способностью на рефлекторном уровне выбирать тот или иной способ. В этот раз все благоприятствовало тому, чтобы одним рассчитанным движением зажать рот часовому, стоящему вполоборота, и перегнуть его через ограждение на крыльце. Едва лопатки гвардейца коснулись кирпича ограды и голова его запрокинулась, Нафтизин правой рукой, вооруженной «кондором» с острым массивным клинком и передним упором на рукоятке, движением к себе и в сторону распорол ему горло выше кадыка, перерезая сонную артерию.

Осторожно опустив мертвое тело на площадку, Загороднев подал знак командиру, занявшему прежнее место бойца за углом здания.

Хайдар перебежал к Толику, его место занял Моджахед. Когда Хайдар и Нафтизин стали наготове у двери, Муратов уступил место Плуту и присоединился к готовым начать штурм товарищам. Судя по информации, сейчас в доме находилось одиннадцать гвардейцев.

Дабы не быть замеченными с улицы прохожими и из окон проезжающих машин, диверсанты без промедления приступили к очередной фазе операции.

Хайдар открыл дверь, и первым в дом русского генерала иракской армии ступил Моджахед, низко склонивший голову к пистолету-пулемету. Приклад откинут и упирается в плечо, массивный глушитель смотрится на «скорпионе», похожем на израильский «узи», неестественно громоздким.

Широкая прихожая, за ней холл и комбинированная гостиная со столовой. В холле четыре гвардейца, сидящие на софе и в креслах с резными подлокотниками. И первая трескотня «скорпиона».

Плут, шагнув вслед за товарищем в холл, добавил огня и начал быстро смещаться к полуоткрытой двери; что там – выяснится потом. Муратов, бегло оценив обстановку и убедившись, что все четверо гвардейцев мертвы, шагнул в противоположную сторону. Хайдар и Нафтизин появились в холле последними. Командир показал товарищу направление на узкий коридор, ведущий скорее всего на кухню, а сам, ориентируясь согласно полученной два часа назад информации, отыскал глазами дверь спальни: вероятно, Тихомиров находится именно там, откуда доносился приглушенный звук телевизора.

Тихомиров действительно был в спальне с коваными решетками на окнах. Он был один и совсем не ждал освобождения. Сейчас любая форма свободы для него виделась даже не гнетом, а смертью. Свое временное заточение он считал неизбежностью. Кто знает, будь он на месте Саддама, вероятно, поступил бы так же, как он. И вообще Тихомиров считал, что в данной ситуации диктатор поступил с ним более чем лояльно: разрешил семье выехать в Джидду.

Он сидел на тахте, перед которой стоял маленький столик с нехитрой закуской, кальян – национальное хобби иракцев, – и совсем по-американски прихлебывал виски из стакана. И вот дверь неожиданно широко распахнулась, пропуская в комнату невысокого, незнакомого вооруженного человека. Держа «скорпион» на уровне плеч, Хайдаров быстро обшарил глазами помещение, и наконец его темные глаза остановились на легендарном советском майоре. Или иракском генерал-майоре – теперь это не имело принципиального значения. Опустив автомат, Хайдар поздоровался – по-русски. Тихомиров, закатив глаза и проливая виски на брюки, застонал.

Два гвардейца на кухне варили кофе – вероятно, на всех. На плите стояли две большие медные турки, на столе – старинная кофемолка с восточным орнаментом. Один из охранников стоял к Загородневу спиной, второй через плечо товарища увидел бойко сокращающего дистанцию человека в бейсбольной кепке и «журналистской» безрукавке. Но до этого оба услышали характерный металлический щелчок.

«Скорпион» – приличное оружие, с таким можно идти на задание, но только с одним условием: оружие нужно готовить для себя. Автомат дал осечку при первом же нажатии на спусковой крючок. Что дальше – Нафтизин гадать не стал; можно было попробовать передернуть затвор, выбросив патрон, но кто знает... Толик краем уха слышал позади работу товарищей – мерно и негромко раздалась автоматная очередь, за ней другая; теперь, когда массивная дубовая дверь на кухню была открыта, звуки работы диверсионной группы стали доступны и этим двум гвардейцам.