в Джунгарии. Между тем, еще в Калмыцком ханстве те, кто остался, столкнулись с последствиями массового переселения. Русское правительство, решившее усилить свой контроль над регионом, проводило политику насильственной оседлости и дальнейшей колонизации. Это привело к значительной утрате калмыками кочевого образа жизни, а также снижению их политической автономии.

В последующие годы российское правительство также проводило политику религиозных притеснений калмыков, преследуя их буддийские учреждения и духовенство. Это еще больше подорвало культурную самобытность калмыков и усугубило их чувство утраты и отчуждения. Переселение калмыков в Джунгарию в 1771 г. остается значительным событием в истории калмыцкого народа и всего среднеазиатского региона. Оно служит свидетельством стойкости и решимости его перед лицом невзгод и стремления сохранить свое уникальное культурное наследие. Переселение обернулось для калмыков национальной трагедией. Они потеряли более 100 000 человек и почти весь свой скот и имущество, и только около 70–75 тысяч калмыков достигли границы Китайской Тартарии. Некоторые источники оценивают еще меньшее число выживших, от 15 до 20 тысяч.

• Потери более 100 000 человек.

• Потеря почти всего скота и имущества.

• Выжившие калмыки всё-таки добрались до Китайской Тартарии и нашли там убежище.

• Лишившись большей части своего населения и двух третей своей армии и народа после ухода Убаши, Калмыцкое ханство значительно ослабло и было упразднено в октябре 1771 года по указу императрицы Екатерины II. Позднее император Павел I в 1800 году восстановил Калмыцкое ханство, однако в 1803 году при Александре I оно было вновь упразднено.

При переходе китайской границы в середине августа калмыков встретили войска Китайской Тартарии и чиновники. Хан приказал относиться к ним с добротой и предоставил необходимые припасы, такие как еда, домашний скот и одежда. Калмыцкой знати были дарованы маньчжурские феодальные титулы, а Убаши сохранил титул хана и почетный титул «Зориггу» («Храбрый»). Внезапное переселение калмыков с Волги в Джунгарию привело к значительным волнениям в Волго-Жайском районе, что в конечном итоге стало ещё одной из причин крестьянского восстания под предводительством Е. Пугачева. Кроме того, в России осталось 50–60 тысяч калмыков, которые не смогли перейти реку во время миграции.

Другой проблемой для Екатерины II была княжна Тараканова — аферистка без прошлого, самозванка без имени, принцесса без королевства и жена без мужа. Судить о намерениях, надеждах или даже конкретных действиях этой девушки проблематично, так как она, кажется, и сама не очень понимала собственную жизнь и хитросплетения судьбы. Для многих историков остаётся загадкой, почему же императрица Екатерина Великая пощадила самозванку — не казнила, не сослала и даже не пытала с пристрастием; по какой причине все силы сыскной службы её величества не были брошены на поиски истины о «княжне»? Может, потому что следы «принцессы Владимирской» затерялись в Европе или Персии и отыскать их никак нельзя. А может, потому, что первый раз за время своего правления, Екатерина II увидела столь же дерзкую, смелую и, в то же время, слабую женщину, ставшую марионеткой в руках сильных мужчин, как была сама государыня когда-то.

Версий на этот счёт предостаточно. Сама девица называла себя разными именами, в зависимости от места пребывания и времени событий. Некоторые знали её под именем султанши Селины или Али-Эмете, другие называли госпожой Франк, Тремуль или Шёлль. Были и те, кто знавал её, как «принцессу Владимирскую» и «графиню Пинненберг». Даже «Княжна Тараканова» — не имя, скорее, прозвище, данное самозванке французским дипломатом Жаном Анри Кастером, в своей книге «Жизнь Екатерины II, императрицы российской», позже Гельбиг и другие писатели использовали его. Судить об этом также затруднительно. Английский посланник в Петербурге считал её дочерью пражского трактирщика, английский посол в Ливорно говорил, что Тараканова из семьи нюрнбергского булочника. Обе версии сомнительны, учитывая уровень образованности девицы. Сама девушка меняла своё прошлое, учитывая настоящее положение и планы на будущее.

Так в 1770 году, в Киле появилась миловидная молодая особа, называвшая себя фройляйн Франк. Чуть позже девушка переехала в Берлин, а потом в Гент, по пути сменив имя на фройляйн Шелль. Частые переезды и смена имён была вызвана долгами перед многочисленными кредиторами, так как в любом городе фройляйн предпочитала богатую жизнь и дорогие развлечения. Как только начинались проблемы с выплатами, одна или в компании любовников, дама покидала город и хлопоты, с ним связанные.

Так через год, в 1771 году госпожа де Треймуль бежала в Лондон, вместе с ней сбежал от семьи, жены и долгов сын голландского купца ван Турс. Заручившись поддержкой последнего, аферистка смогла легко получить заём у лондонских купцов. Впрочем, денег хватило ненадолго, потому весной 1772 года ван Турс приехал в Париж под именем барона Эмбса.

Через три месяца к нему присоединилась Тараканова, вместе с новым ухажером, которого представила, как барона де Шенка. Какие отношения связывали эту троицу доподлинно неизвестно, но Эмбса девушка представляла близким родственником, а де Шенка — управляющим делами. Стоит отметить, что оба вели себя достойно и интеллигентно, имели привлекательный вид и вызывали уважение общества. Кроме того, описанные роли вполне подходили новой истории самозванки. Вначале девица представилась султаншей Али-Эмети. Привлекательная внешность с восточными чертами, знание арабского и персидского, а также истории о жизни в Персии, живо разожгли интерес высшего общества к таинственной незнакомке.

4.5

Позже султанша называла себя принцессой Азовской, по имени Элеонора, некоторое время спустя именовала себя Елизаветой Владомиской. Согласно «легенде», девушка родилась в Черкесии, родители её были знатного рода или даже королевской крови, но к несчастью, не могли оставить малышку у себя, потому передали на воспитание дяде в Персию. Там девочка получила образование, в совершенстве изучила французский, немецкий, итальянский и английский языки, но сбежала от суровых нравов страны и дяди, возжелавшего насильно выдать её замуж за наследника богатой семьи. Конечно, дядя и сам богат, да к тому стар и плох, потому наследство принцессе обещано солидное и невеста она завидная: обширные земли, крупные вклады в солидных банках, золото и драгоценности — всё это вот-вот перейдёт в единоличное владение к умнице и красавице.

К несчастью, немногочисленными богатствами «принцессы Азовской», помимо молодости и красоты, были красноречие, хорошее воображение и склонность к авантюрам всех мастей. Весёлая парижская жизнь «принцессы Азовской» вскоре закончилась — летом 1773 года барон Эмбс был арестован за невыплату долгов. Эта неприятность грозила разоблачением не только поддельному барону, но и самой Таракановой. Слухи распространяются быстро, потому самозванка, не теряя времени, частично погасила долги Эмбса и вся троица сбежала из Парижа в Германию. Вначале они поселились во Франкфурте. Девушка взяла себе