лучше бы того, если бы пойман был живой, чтоб изыскать чрез него сущую правду. Я всё ещё в подозрении, не замешались ли тут Французы, о чём я в бытность мою докладывал, а теперь меня ещё более подтверждает полученное мною письмо от неизвестного лица. Есть ли этакая, или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащаго себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду (…) от меня же послан нарочно верный офицер, и ему приказано с оною женщиной переговорить, и буде найдет что-нибудь сомнительное, в таком случае обещал бы на словах мою услугу, а из-за того звал бы для точного переговора сюда, в Ливорно. И моё мнение, буде найдётся такая сумасшедшая, тогда заманя её на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду».

По задумке Орлова доверенный человек привёз бы самозванку из Рагузы, где та обитала, в Ливорно на встречу, после чего её любым способом доставят на корабль и отправят в Россию. Екатерина план одобрила «Если то возможно, приманите её в таком месте, где б вам ловко бы было посадить на наш корабль и отправить за караулом сюда», — приказала «сию тварь, столь дерзко на себя всклепавшую имя и природу», доставить без промедления, а при неудачном исходе «и бомб несколько в город метать можно».

Пока Орлов докладывал обстановку, самозванка покинула Рагузы и отправилась в Неаполь, а позже в Рим. Доподлинно неизвестно по какой причине, но «графиня» стала вести скромную жизнь — на прогулку выезжала в карете с зашторенными окнами, ограничила общение, не принимала гостей и не участвовала в праздниках. Возможно, причиной стало ухудшение здоровья: местный доктор Саличетти прописал женщине строгую диету и соблюдение особого режима. С помощью доверенного лица, принцессе организовали встречу с секретарём кардинала Альбани аббатом Роккатани. Аббат отметил ум и образованность девушки, побеседовал с ней о политических событиях, притязаниях на российский престол, ознакомился с её «турецкими» письмами и «завещанием» Елизаветы.

Девушка уверила его, что придя к власти, сделает всё возможное для принятия народом России римской церкви. После встречи аферистка смогла получить очередной заём, размером в 7 000 червонцев, что ненадолго улучшило её материальное положение. С помощью аббата «княжна» встретилась в Ватикане маркизом Томмазо д» Античи, польским представителем. Рассказав ему о планах заручиться помощью Понятовского, Фридриха II и турецкого султана, девушка попросила денег. Д» Античи отказал, посоветовав оставить политические игры: по его мнению, Понятовский не пошёл бы на предательство своей покровительницы Екатерины II, а значит, затея изначально обречена. «Елизавета» обещала прислушаться к его совету, но продолжила рассылать письма и искать союзников. Тем временем средства, полученные в долг, заканчивались, распорядитель дел «княжны» бежал от кредиторов, а здоровье самой женщины стремительно ухудшалось.

Оказавшись в безвыходном положении, «наследница российского престола» попросила о займе Гамильтона, английского посланника в Неаполе, раскрав ему тайну своего происхождения. Гамильтон переслал прошение сэру Джону Дику в Ливорно, а тот в свою очередь передал его Алексею Орлову. По приказу Орлова в Рим отправился генерал-адъютант Иван Христинек. Молодой человек за короткое время втёрся в доверие к прислуге «княжны», после чего смог получить аудиенцию у самой Елизаветы Владимирской, заявив, что Алексей Орлов готов оказать ей всякое содействие и приглашает в Пизу для переговоров. По распоряжению Орлова и Гамильтона, к слабой здоровьем аферистке явился английский представитель в Риме и предложил открыть неограниченный кредит.

Смущённая таким невероятным везением, Елизавета отказала обоим, но вскоре передумала. Получив от англичанина 16 000 золотых «наследница» расплатилась с кредиторами, ещё 7 500 отправила Радзивиллу. Кардиналу Альбани самозванка передала, что собирается принять монашеский постриг, Томмазо д» Античи — что уезжает в Германию и прекращает политические игры, а Ивану Христинеку — что готова ехать в Пизу.

Взяв у английского представителя ещё 2 000 золотых на дорожные расходы, Елизавета под именем «графини Зелинской» приехала в Пизу. По докладам Орлова, свита самозванки насчитывала 60 человек. Возможно граф намеренно преувеличил количество свиты, так как сам оплачивал расходы на содержание Елизаветы и намеревался получить компенсацию от Екатерины II. Для проживания «княжны» и её свиты Орлов снял целый дворец и явился на встречу в парадной форме, при орденах и наградах. Девушка сначала отнеслась к Орлову с опаской, кратко пересказав свою историю о происхождении, воспитании при дворе и позже в Персии, поездках по Европе и «влиятельных друзьях» при дворе Германии, Польши и Турции. Алексей писал Екатерине о бумагах «княжны»: «Я несколько сомнения имею на одного из наших вояжиров, а легко может быть, что я и ошибаюсь, только видел многие французские письма без подписи, и рука мне знакомая быть кажется».

Позже в Петербурге генерал-фельдмаршал Голицын подробно изучал «документы» самозванки, сверял почерк и сопоставлял подписи, после чего пришёл к выводу, что все они были написаны Филиппом Лимбургом. В скором времени очарование Орлова подействовало на Елизавету Владимирскую и девушка стала часто появляться в городе, посещать оперу и осматривать достопримечательности. В городе ходили слухи о любовной связи между графиней Зелинской и Орловым, а также о том, что графиня — никто иная, как наследница российского престола. Выполняя приказ Екатерины, Алексей даже сделал предложение самозванке и готов был жениться, «лишь только достичь бы того, чтобы волю вашего величества исполнить». «Елизавета», впрочем, предложение отклонила, заявив, что сначала необходимо занять «надлежащий ей российский трон», после чего вознамерилась ехать в Турцию на встречу с султаном.

Арестовывать девушку в Пизе было невозможно — прислуга была очень преданна хозяйке и разразился бы слишком громкий скандал. Позже в рапорте Екатерине после ареста самозванки Алексей написал: «Находясь вне отечества, в здешних местах, опасаться должен, чтобы не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену, я всего более опасаюсь иезуитов, а с нею некоторые были и остались по разным местам». По сговору английский консул прислал Орлову письмо, где сообщил о столкновениях англичан с русскими и попросил Алексея прибыть в Ливорно для установления мира. Орлов предложил «Елизавете» вместе с ним ненадолго съездить в Ливорно и лично осмотреть флотилию, после недолгих уговоров княжна согласилась взяла с собой лишь малую часть своей свиты.

Графиню Зелинскую принял у себя английский консул, устроив в её честь званый обед, в ходе которого зашла речь о русском флоте. Заговорщики умело манипулировали беседой и в результате «наследница» сама изъявила желание осмотреть корабли. Её пожелание было без промедлений