— Отчасти. Хотя это интересная тема для унижения.

Я поежилась от воспоминаний.

— Это действительно так. Делать подобное на людях могло бы стать моим жестким ограничением, но если рассматривать это как определенную степень контроля, послушания… — Я прервалась и проглотила застрявший комок, чтобы осмелиться сказать вслух. — Было бы любопытно попробовать такое на короткое время.

Адам опять поцеловал меня.

— Только на время?

Я ухмыльнулась.

— Боже, конечно, на время. И не очень долго, чтобы ты не стал невыносимым и не помешался от избытка власти.

— Это правда, у меня есть тенденция к мании величия. А еще я не люблю ничего делать вполсилы, так что я бы и не выдержал слишком долго.

Вот так и началось наше вторжение в выходные сплошного D/S действа. И все из-за проклятой Шарлотты.

С того самого времени, как я узнала, что собой представляют D/S, я пребывала в некотором сомнении относительно их круглосуточного применения. Я читала множество невероятно возбуждающих фантазий на эту тему, встречала нескольких людей (и на моем первом и последнем посещении манча, и позже в Интернете), на которых они влияли по-настоящему благотворно, но я просто не представляла, как они подействуют на меня. Как всегда, у меня вызывала замешательство практическая сторона. Что будет, если он устанет и просто захочет посмотреть крикет, а ты будешь ждать, пока тебе скажут, что можно съесть, или надеть, или сделать? Как в этот сценарий вписывается работа? Друзья? У всех все по-своему, и у всех по-разному, но я не понимала, как это может так же хорошо вписаться в мою жизнь.

Хотя это не значит, что я не любознательна.

Необычный визит Томаса и Шарлотты вдохновил меня на эксперимент. В большинстве случаев наши с Адамом вечера проходили совершенно обычно, просто был интригующий подтекст. Разве я хочу, чтобы так было постоянно? Нет. Смогла бы я изменить это на определенный срок? Хотела бы? Ответ напрашивался сам собой — да, особенно после поездки в экстравагантный коттедж, придавшей красок нашим отношениям. Я доверяла Адаму быть разным, конечно, в пределах моих ограничений. А теперь у нас есть собственный угол, где мы проводим все свое время, и уединение, которое просто необходимо, чтобы попытаться это сделать.

Словом, мы сделали.

Утро того дня, который мы выбрали для абсолютного контроля надо мной, начиналось, как и всякое другое. Была суббота. Наша ночь пошла спокойно. Мы оба были яростными сторонниками проведения пятничных вечеров после рабочей недели по принципу «пришел домой — рухнул на диван», приберегая более деятельные развлечения на выходные. В полусне, который бывает в первый момент пробуждения, у меня возникло странное чувство, что в этот день должно произойти что-то важное — но что именно, сразу вспомнить я не смогла. Просто чувствовала предвкушение, что-то вроде того, когда просыпаешься и идешь на праздник, или у тебя день рождения.

Необычный визит Томаса и Шарлотты вдохновил меня на эксперимент.

Я пошарила глазами и обнаружила, что Адам уже проснулся и смотрит на меня. Он улыбнулся мне, поцеловал и заключил в нежные долгие объятия, любящие, любимые и — за считаные месяцы совместной жизни — ставшие излюбленным способом начинать день. Следовательно, это была не соответствующая поза для последнего напоминания о моих правилах поведения на предстоящий день.

Все было очень просто. Я принадлежу ему целиком и полностью. Я должна буду исполнять все, чего бы он ни захотел, а если не исполню — могу быть наказана. Все решает он. Что мне носить, что мне есть, когда мне есть, что мне делать. И никаких оргазмов без его особого позволения. От момента, когда мы встанем с постели, и до того момента, когда я засну. Слава богу, мне не нужно было называть его «Господин» или «Мастер» — мы оба сошлись на том, что это звучит несколько театрально и может отвлекать нас от дела — но, по сути, им он и будет.

Я предполагала, что у меня будет немного времени. Как всем известно, я не жаворонок и надеялась, что успею заскочить в туалет и, по крайней мере, почистить зубы, улучив момент, чтобы привести в порядок мысли до того, как мы начнем. Это немного действовало на нервы, но негласный вызов мне был уже брошен — я хотела продержаться целый день и посмотреть, к чему это приведет. Адреналин уже пошел.

Адам спросил, поняла ли я, что он сказал. Я кивнула, не доверяя своему голосу, который мог выдать мое нервное состояние. Я очень беспокоилась, что, если он почувствует мой страх, то ослабит давление, и тогда я не смогу приобрести полноценный опыт.

Ха! Есть шанс, что все будет прекрасно.

Он нежно взял мое лицо, погладил волосы и внимательно посмотрел на меня.

— Ты хорошо помнишь свое стоп-слово?

Я снова кивнула.

Он улыбнулся.

— Хорошо. Запомни, нет ничего постыдного в его использовании. Я знаю, для тебя это будет сложное соревнование, но я также знаю, что ты собираешься делать все, что в твоих силах, чтобы угодить мне.

Я смотрела на мужчину, которого полюбила — улыбающегося мне, с примятыми подушкой волосами, — и улыбнулась в ответ, зная, что он прав. Конечно, отчасти именно дух соперничества так же, как и любовь, лежал в основе моей потребности сделать все как следует. Но я не думала, что стоило упоминать об этом в тот момент.

Сейчас у меня есть тайные подозрения, что он тогда уже знал это.

Так все и началось. Адам отправил меня принимать душ, а сам в это время остался в кровати читать утренние новости с телефона. В результате моей обычной утренней раздражительности у нас очень быстро сложился определенный распорядок: он шел в ванную первым, давая мне возможность больше десяти минут поваляться в постели, прежде чем встать. В этом был полезный побочный эффект — к тому времени, когда я была одета, на столе меня ждала кружка чая, а иногда даже какой-нибудь тост. Словом, даже такой невинный исходный приказ уже казался странноватым. Конечно, задания только собирались приобретать большую сложность.

Наконец, чистая и высушенная, я вернулась в спальню голая, как и было приказано. До этого времени Адам видел меня раздетой бессчетное число раз, но когда он положил свой телефон на тумбочку и повернулся, чтобы уделить мне все свое внимание, я испытала застенчивость и стыдливость. Я попыталась не покраснеть и сжала кулаки, чтобы побороть желание скрестить руки на груди. Я была совершенно уверена, что это будет расценено как «нет-нет».

Он приказал мне повернуться, положить руки на стену рядом с кроватью и расставить ноги в стороны. Я сделала, как было сказано, и он вынырнул из-под одеяла, чтобы стать за спиной.

Его рука была на моей заднице, которую он натирал холодным от лубриканта пальцем, прежде чем легко проскользнуть внутрь. Я покраснела, неожиданно признательная ему за то, что он не может видеть моего лица. Потом его палец сменился на кончик анальной пробки (очень холодной!), которую он медленно вставил в меня на всю ее длину. Его рука бродила между моими ногами, его прикосновения были почти обезличенными, и я не могла удержаться, чтобы не вздрагивать — мое тело уже демонстрировало удовольствие от самого начала этой игры, хотя мозг еще только пытался понять, действительно ли мне это нравится.