— Ваше величество, — насмешливо заметил Кантор, протягивая ему сигару. — Сдается мне, вы изволите ныть. Королям подобает ныть?

— Наверное, нет, — уныло отозвался король. — Спасибо… А всяким наглым иностранцам подобает насмехаться над королями?

— Если над ноющими — то вполне, — жизнерадостно объявил Кантор, к которому при виде ноющего короля мгновенно вернулось хорошее настроение. Уж очень смешно он выглядел, этот король, жалующийся на проблемы. К тому же Кантора посетила дельная мысль, что если его величество немного подразнить, он разозлится и перестанет ныть, а то ведь действительно — здоровый мужик, сидит и сопли развесил… — А проблемы есть у всех. И их надо решать, а не жаловаться.

— Да они, в общем, все решаемы, — вздохнул король. — И, разумеется, я с ними разберусь, не впервой. Серьезная проблема у меня только одна, из-за нее-то я пребываю в таком унынии, не подобающем королю, как ты верно заметил.

— Это какая?

— Я сдуру дал Элмару слово жениться, и теперь никакой возможности отвертеться.

— А недостойно увиливать, ваше величество, раз уж слово дали.

— Вот и я думаю, что недостойно. И жениться придется.

— Так смиритесь с этим и действуйте.

— Смириться-то я уже смирился. Но вот что теперь делать — это и есть проблема.

— Не понимаю, зачем из этого делать проблему. У вас кто-то есть на примете?

— Есть. Но она, как и Ольга, категорически мне откажет.

— Почему вы так уверены?

— Она примерно так же относится к браку.

— А вы ее переубедите. Поухаживайте, соблазните, добейтесь, чтобы она вас полюбила, и никуда она не денется. Тоже мне, проблема. У каждой женщины есть в душе свой рычажок, на который можно нажать.

— Разве что воззвать к ее чувству гражданского долга… — печально усмехнулся король. — Да где же это Ольга, она что, в ведре кофе варит? Ольга! — позвал он. — Ты там еще долго? Хоть войди, поздоровайся! Или ты намерена прятаться на кухне, пока я не уйду?

— Я сейчас! — жалобно откликнулась Ольга. — Ваше величество, вы кофе будете?

— Буду! — откликнулся король и проворчал: — Хуже все равно не будет… Кантор, где ты покупаешь сигары? Надо будет и мне прикупить, а то мэтр мою трубку основательно замылил, а сигареты — это баловство одно, что курил, что радио слушал…

— Что такое радио? — поинтересовался Кантор.

— Это Ольга так говорит. Разновидность музыкальной шкатулки. Так где?

— Да в любой табачной лавке. Это самые простые и дешевые сигары, уж не знаю, подобает ли королям курить такую гадость.

— А благородным кабальеро — подобает?

— Мне просто нравится.

— Вот и мне тоже. А если кому не нравится, это его проблема… Ну наконец-то!

При виде Ольги, входящей с подносом, король поднялся с кресла, тяжело опираясь на спинку, и сделал несколько шагов ей навстречу. Кантор заметил, как он быстро перехватил при этом спинку соседнего кресла, чтобы не терять опору, и понял, почему он не ушел. Вовсе не из-за соседей, как он уверял, а просто потому, что он еще и ходить толком не может. А еще по гостям шастает! Сидел бы дома и не портил людям настроение. И нечего обнимать мою девушку, нечего! Я ее и сам могу обнять! А то обнимают тут все кому не лень!

— Ваше величество! — укоризненно сказала Ольга, и не думая покидать объятия короля. — Зачем вы встали? Вам же тяжело вставать. Сидели бы на месте. Упадете еще…

— Что ты! — улыбнулся король, который мгновенно повеселел и прекратил ныть. — Неужели я так похож на беспомощную развалину, неспособную встать даже для того, чтобы приветствовать даму?

— Выглядите вы просто потрясающе, — ответила Ольга. — Но как вы стоите на ногах, Жак мне рассказывал. Так что садитесь, и будем пить кофе. Вам сахар класть?

— Сахар? — удивился Кантор. — Что за извращение — сахар в кофе?

— А что тут такого? У нас его так и пьют.

— Клади, — сказал король, добрался до своего кресла и приземлился в него, как обычно, складываясь при этом под разными углами. — Может, хоть сахар как-то улучшит вкус этого напитка… Ты давно видела Киру?

— Сегодня, — охотно отозвалась Ольга. — А что?

— Как она там?

— Примерно, как и вы. Тоже встает, но ходит с трудом.

— А настроение у нее как?

— Ну какое может быть настроение? Делает мужественное лицо… вернее, пол-лица, и говорит, что все прекрасно. А на самом деле… сами понимаете. А у вас как дела? Я вас не видела… дай бог памяти…

— Всего неделю, — напомнил король. — Ну, чуть больше. С того памятного военного совета, на котором ты присутствовала в этом самом платье. А что, соскучилась?

При повторном упоминании о платье Кантор начал тихо звереть, и уговоры внутреннего голоса его отнюдь не успокоили, а просто привели к тому, что желание заехать королю по физиономии сменилось более мирным желанием сказать ему какую-нибудь гадость.

— Ужасно! — призналась Ольга. — Я хотела к вам прийти в среду, а вас Флавиус опиумом накачал. Потом хотела в пятницу, а у вас дела какие-то объявились… А вчера мы отмечали возвращение Элмара, и сегодня они с Жаком не в состоянии никуда ходить. Так я к вам и не выбралась.

— Я тоже соскучился, — сказал король, и его лицо озарилось теплой улыбкой, став от этого намного симпатичнее, чем обычно. — А как у меня дела… да ну их, от них одни расстройства. Достало оно меня все, вплоть до того, что я начал ныть и жаловаться, чего за мной никогда не водилось. Вот твоему другу пожаловался, так он меня высмеял.

— Нашли, кому жаловаться! Пожалуйтесь лучше мне, я вам посочувствую.

— Не вздумайте, — подал голос Кантор. — А то я опять над вами смеяться буду. Терпеть не могу, когда мужчины ноют. Особенно такие здоровенные, да еще и короли.

— Знаешь что? — король усмехнулся и хитро прищурился. — Если не прекратишь издеваться над моим расстроенным величеством, я настучу Александру, кто обнес его ботанический сад три луны назад. Он, между прочим, и сам любит ромашки, и до сих пор бесится из-за того, что их кто-то ободрал.

— Ну и что он мне сделает? — расхохотался Кантор. — Тоже мне, напугали!

— Это те самые ромашки, что он подарил Азиль? — засмеялась Ольга. — Так вот откуда они взялись!

— Именно оттуда, — кивнул король. — И хватило же наглости!

— О, мы, горячие мистралийские парни, ради прекрасных дам и не на такое способны! — Кантор широко улыбнулся, вспомнив, что претерпел товарищ Пассионарио ради все тех же прекрасных дам. — И скажите честно, разве Азиль того не стоит?

— А Ольга? — хитро поинтересовался его величество.

— Ольга — это само собой. Только она не питает такой страсти к цветам, как несравненная Азиль. Ради Ольги я бы без колебаний ополовинил вашу королевскую библиотеку, но поскольку вы и так позволяете ей там рыться, то это не имеет смысла.