панду. Чтобы хоть как-то оправдать резкость своего движения, распахнула дверцу холодильника.

— Если бы ты соизволила сказать, когда вернешься — там можно было что-то найти, — холод в голосе вампира режет слух, заставляя поморщиться.

— Я не голодна, — молча захлопываю дверцу и иду к закипевшему чайнику.

Вампир не меняет своего положения, оставаясь ровно там же, где из любой точки кухни о него можно споткнуться. Это раздражает еще сильнее, заставляя кожу ладоней чесаться. Меньше всего сейчас я хочу контактировать с кровопийцей.

Но кипяток по привычке разливаю на две чашки. У меня слабовольно не хватает сил эгоистично навести чай только себе одной. Это как-то мелко. А если быть с собой еще откровеннее, то по сути это единственное, что у нас есть кроме работы. Малодушно не хочу разрушать это. Поэтому, молча отставив чайник, подхватываю свою кружку и усаживаюсь за стол.

— Почему я зол на тебя, schatz? — слова из вампира выходят медленно, словно он достает их щипцами.

А я, приподняв брови, разглядываю его лицо. Уголок губ подрагивает, веки словно удерживает силой, чтобы не моргнуть, лоб идеально ровный, без единого залома. Кожа словно натянула на острые черты.

Он действительно зол.

Хмыкнув, медленно выдыхаю. Ну да, а чего я еще хотела от него. Понимания? Отрицательно помотав головой самой себе, поставила чашку на стол, вытягивая руки на гладкой поверхности.

— Я не должна перед тобой отчитываться, потому что не твоя собственность. А ты злишься, потому что считаешь именно так, — пожав плечами, позволяю себе улыбнуться, — ладно, я ушла спать. Сегодня ночью мы никуда не идем, так что можешь заниматься своими делами.

Сергей не двигается, продолжая буравить взглядом точку перед собой. Вот и отлично. Пора начинать уже этап, где мы умеем существовать по отдельности. Особенно мне пора. Потому что прямо сейчас я готова забыть его отвратительный поступок, а еще простить то, что он жестокий убийца. Желание прикоснуться к нему пляшет на кончиках пальцев, но за это время я, кажется, привыкла его сдерживать. Поэтому, просто сжав пальцы в кулак, заставляю себя принять серьезное выражение.

— Еще раз зайдешь в комнату — я заменю тебя на кого угодно. Может, даже на Мартинаса. Уверена, он обрадуется.

— О, да, работать с такой стервой сплошное удовольствие, — усмехается вампир, а я слышу, как от злости мои скрипят зубы.

Не удержавшись, делаю шаг вперед и рука тут же взлетает для пощечины. Ледяная кисть останавливает мою ладонь в сантиметре от лица, а я морщусь от боли. Вампир резко встает со стула, а я лишь крепче стискиваю зубы, кроша эмаль.

— Ты оставишь мне синяки, — шиплю сквозь зубы.

— Головой будешь думать замахиваясь на вампира, — больно потянув за руку, он практически вплотную прижимает меня к себе.

Вышибает воздух из легких. Перед глазами тут же летят звезды. Потому что быть прижатой к вампиру с этого дня новый вид моего наркотика. Не могу вдохнуть. Не понимаю, как пальцы сами приобретают жизнь и ложаться на его вздымающуюся под футболкой грудь. Он словно слеплен из мышц и затянут в гладкую смуглую кожу. Нервный выдох, и язык касается уголка губ, тут же исчезая. Я словно пытаюсь попробовать на вкус воздух рядом с ним.

— Schatz, — его голос хрипит, но, по-моему, я его не слышу.

Пальцы исследуют его плечи и шею, разглядывая и сминая каждый миллиметр кожи. Только сейчас замечаю, что его рука давно не держит меня. И почему-то сейчас это срывает с губ стон разочарования.

В следующую секунду стон вырывается снова. Потому что, запустив руку в мои волосы, вампир оттягивает мою голову назад. Смотреть в его глаза так близко не приходилось еще никогда. Пытаясь удержать равновесие, закидываю руки ему на шею. Почему, когда прикасаешься к прохладной коже, так горячо. Везде горячо.

Ладонь жадно сжимает мое бедро, прижимая так близко, что я словно прилипаю к нему. Всхлип вырывается изо рта, когда я чувствую, что он тоже хочет меня.

— Мы не, — пытаюсь задействовать остатки разума, но вампир тут же обрушивается на меня.

Его губы забирают окончание фразы, жадно вбирая каждое несказанное слово. Рука на бедре сжимается сильнее, и я снова всхлипываю, когда вампир углубляет поцелуй. Исследует меня. Не оставляет и единого места во рту, куда бы не проник его язык. Безумный голод обрушивается на меня, заставляя стонать и извиваться в его руках.

Пока, осмелев, мой язык не касается его клыков.

Задыхаясь от собственного решения, что есть сил отталкиваю его, пытаясь вывернуться, но вампир держит крепко. По-моему, мои трепыхания его мало волнуют. Мозг подает сигналы тревоги, а следы возбуждения сменяются выползшим из детских ран страхом. Решение приходит в тот момент, когду рука в попытке вырваться касается кобуры. С силой вдавив дуло ПМа в косточку под подбородком вампира, я наконец вновь могу дышать.

Его руки отпускают меня медленно и неохотно, тут же поднимаясь вверх. Стараюсь не смотреть на него в попытках восстановить дыхание. Перед глазами все еще пляшут звезды, но пальцы больше не дрожат.

Горькое разочарование поселилось где-то внизу живота, но я не слушаю его.

— Что не так, Сим? — взгляд скользит к лицу вампира, а он смотрит с непониманием, — Я хочу тебя, ты — меня.

Отрицательно мотаю головой, тут же сглатывая слюну. Вампир усмехается, словно его мозги не грозятся через секунду оказаться на стене.

— Хочешь, — констатирует он факт, — я — вампир, уж это я способен почувствовать.

Медленно выдохнув, наконец чувствую, что дыхание наладилось. Нахмурившись, Сергей разглядывает мое лицо, а я прижимаю руку с ПМ сильнее.

— Schatz, убери игрушку, я не трону тебя, — поморщившись, произносит он, но я не двигаюсь, — перестань, Сим. Если ты говоришь нет, даже если твое тело утверждает обратное — я не трону тебя.

— Несколько минут назад ты считал иначе, — приподняв бровь, я не двигаюсь.

Вампир медленно закрывает глаза и делает вдох, а мне почему-то в этот момент хочется испариться. Под легкими что-то скребется, царапая ребра. Язык вампира медленно касается губ, но тут же исчезает во рту.

— Не считал, — он снова вытягивает из себя слова, — ты физически гораздо слабее меня, я не понял твоего сопротивления, — выплевывает он конец фразы и тут же открывает глаза, — а теперь убери эту дрянь.

Холод от его слов заставляет поежится сильнее. Если прохладный воздух проникал под рубашку, то этот пробирается к сердцу, опутывая его и отравляя. В носу защипало. Вот так это будет, Сима. Не понял сопротивления. Потому что он — монстр, а не человек. Судорожно сглотнув набежавший