Однако по двум пунктам Агартанов и Брагин сошлись во мнении. Путин умел расположить к себе людей старшего поколения. Как сказал Агартанов: «Он умел расположить к себе любого человека, особенно ровесников своего отца». Они также считали, что он не был амбициозным. По словам Брагина, «он не мечтал о карьере». Агартанов считал, что Путин может дослужиться до полковника, но выше не пойдет. Для офицеров из провинции существовал потолок, который мало кто мог пробить. Для получения генеральского звания требовалось утверждение на уровне ЦК партии, а большинство руководящих должностей, даже в провинциальных управлениях, занимали офицеры, прилетевшие на парашюте из Москвы.

Только жена Путина, Людмила, считала, что при желании он может подняться еще выше. Возможно, она знала что-то, чего не знали остальные. Но если Путин и стремился к чему-то большему во время пребывания в Дрездене, он старался это скрыть.

Когда летом 1986 г. семья вернулась в Ленинград в свой первый отпуск, родители Путина были на даче в Тосно, поэтому квартира в Автово была в их распоряжении. Перестройка, или "перестройка", и гласность, или "открытость", - две фирменные программы нового лидера Советского Союза Михаила Горбачева - тогда еще только начинались. Большинство людей считало, что это будет очередная неудачная попытка реформ, которая в итоге ни к чему не приведет.

Горбачев пришел к власти в марте 1985 г., сменив многолетнего помощника Брежнева Константина Черненко и бывшего руководителя КГБ Андропова, которые имели хроническое заболевание и продержались на посту менее 15 месяцев. Уже через год его самым заметным достижением стало начало ожесточенной кампании по борьбе с алкоголизмом. В Краснознаменном институте церемония вручения дипломов выпускникам путинского курса, обычно шумная и смазанная, прошла сухо. Полковник Кульков был возмущен. 'Представляете, сидят все эти генералы, поднимают чашку чая или кофе', - негодовал он. Путин с друзьями нарушил запрет и отпраздновал в ресторане, но подальше от института, чтобы не осудили более ретивые коллеги.

В Дрездене Лазарь Матвеев также проигнорировал запрет, мотивируя это тем, что они будут выглядеть смешно в глазах своих коллег из Штази. Но если Матвеев поддержал кампанию в принципе, то Путин - нет. Он соглашался, что алкоголизм - это беда, но единственным эффективным средством борьбы с ним является повышение общего культурного уровня общества. Его мотивы были сугубо практическими. Запрет загнал проблему в подполье, увеличив нелегальное производство спиртного домашней выработки и ядовитых суррогатов и спровоцировав бессмысленное массовое движение за уничтожение ценных виноградников. Тремя годами ранее, в Ленинграде, рассказывал он Агартанову, он видел, как бывшие коллеги из Пятого управления выставляли у кинотеатров и бань посты, чтобы пресечь начатую Андроповым кампанию по борьбе с развратом чиновников в рабочее время. Это, по его словам, тоже было ошибкой. Это было злоупотребление административными мерами, и оно не решило той проблемы, которую должно было решить.

В конце концов антиалкогольная кампания была свернута, но не по тем причинам, о которых говорил Путин. Она была свернута потому, что государство не могло обойтись без доходов от продажи водки.

Когда эти темы возникали на заседаниях партийной ячейки, Путин старался ничего не говорить, чтобы не противоречить полковнику Матвееву, который был коммунистом старой закалки, как и его отец. Спорить бессмысленно, сказал он Агартанову: это ничего не меняет и только ставит под удар себя и свою семью. «У человека всего одна жизнь. Зачем тратить ее на то, чтобы биться головой о кирпичную стену?» Такой же подход он применял и к антисемитизму, который был широко распространен в КГБ. Его предшественник, Борис Мыльников, был ярым антисемитом. Путин ни разу не подал вида, что не согласен с расистскими высказываниями Мыльникова, хотя его тренер по дзюдо Анатолий Рахлин и многие другие из его ближайшего окружения были евреями. Точно так же, когда Матвеев на заседании партийной ячейки пожаловался, что физик-диссидент Андрей Сахаров, которого Горбачев освободил из внутренней ссылки, находится под сионистским влиянием через свою жену-еврейку Елену Боннэр, Путин немедленно его поддержал. В частном порядке он утверждал, что сионизм здесь ни при чем, взгляды Сахарова были его собственными и никто на него не влиял.

Разрыв между тем, что можно говорить, и тем, что можно думать, который советские граждане учитывали в своем поведении с детства , не слишком задумываясь о его последствиях, стало трудно игнорировать в изменившемся климате 1980-х годов.

В КГБ это было особенно актуально. Генерал Карасев, старый наставник Путина в Ленинграде, писал, что в 1980-е годы молодые офицеры, которые «знали о недостатках системы гораздо больше, чем их соотечественники, стали критически относиться к происходящему и осознавать необходимость перемен и обновления. Они совершенно ясно видели, что абсурдность самой системы наносит стране не меньший ущерб, чем все иностранные спецслужбы вместе взятые». Путина поразил разговор с коллегой из КГБ, служившим в советской армии в Афганистане. Он рассказал, что главным его достижением там было предотвращение бессмысленных бомбовых налетов советских войск. Путин уже понял, что война была ошибкой. Тем не менее, по его словам, он был ошеломлен. После таких бесед начинаешь задумываться и переосмысливать происходящее.

К концу 1980-х годов Путин многое переосмыслил.

Владимир Брагин пришел к выводу, что Путин уже не коммунист. Его начальник Сергей Безруков высказал аналогичное мнение, отметив при этом, что термин "убежденный коммунист" к тому времени практически утратил свое значение. Агартанова забавлял контраст между Путиным, секретарем партийной ячейки, который в присутствии полковника Матвеева был истинно верующим, и Путиным-отступником, который в частной жизни считал коммунизм несбыточной мечтой.

На Путина произвели сильное впечатление частные магазины и малые предприятия, которым коммунисты разрешили работать наряду с государственными. Это был совсем другой мир, нежели мрачные, неприветливые государственные магазины у нас дома с их пустыми полками, скучающими продавцами и угрюмыми кассирами. Частная собственность, по мнению Путина, является ключевым фактором. Для того чтобы люди были мотивированы, нужно дать им возможность накапливать собственность и передавать ее своим детям. Для того чтобы экономика развивалась, необходима конкуренция.

В Москве советское Политбюро решало те же вопросы. Партийные консерваторы во главе с Егором Лигачевым, заместителем Горбачева, выступали против радикальных перемен. С неохотой они признали необходимость большей гибкости в централизованном планировании, но термин "частная собственность" был табуирован. Только в мае 1988 г. Горбачеву удалось провести закон, разрешающий создание так называемых "кооперативов", что открыло путь к частному предпринимательству в Советском Союзе.

В первые годы перестройки Путин, как и многие другие, испытывал серьезные сомнения по поводу горбачевских реформ. Проблемы, по