— Спасибо, Дэниел.

— Всегда рад служить.

— Уж кто бы сомневался, — проворчал Гидеон. — Ему глаз от твоих сисек не оторвать.

— Это очень красивые сиськи.

В ответ он что-то недовольно пробурчал. И я сдержала рвавшийся наружу смех. Гидеон весьма чувствительно шлепнул меня по ягодице, заставив сдвинуться с места.

— Эта твоя чертова тряпочка, которую ты именуешь топиком, не оставляет никакого простора для воображения. Да, и не торчи долго под душем. Все равно скоро опять вспотеешь.

— Погоди, — удержала я его за руку, прежде чем он успел уйти в мужскую раздевалку. — Тебе не покажется непристойным, если я признаюсь, что вовсе не хочу, чтобы ты принимал душ? Если признаюсь, что хочу отыскать местечко где-нибудь поблизости, чтобы оказаться с тобой, таким потным, в койке?

У Гидеона заходили желваки, взгляд потемнел.

— Ева, я начинаю за тебя бояться. Иди собери свои вещи. Тут за углом есть отель.

Через пять минут мы уже были на улице. Гидеон шел быстро, и я старалась не отставать. Внезапно он остановился, повернулся и, не обращая внимания на снующих вокруг людей, страстно меня поцеловал. Я была так потрясена, что лишь подставила губы. От этого жаркого и сладостного поцелуя у меня защемило сердце. Вокруг зазвучали аплодисменты.

Когда он наконец меня отпустил, голова моя шла кругом, а в легких не хватало воздуха.

— Что это было? — выдохнула я.

— Прелюдия, — ответил он и рванул к отелю с такой скоростью, что я даже не успела прочитать его название.

Гидеон промчался мимо швейцара и прямиком направился к лифтам. Я догадалась, что отель принадлежит Гидеону, раньше, чем портье успел поздороваться с ним.

Двери лифта закрылись, и Гидеон, бросив спортивную сумку на пол кабины, попытался снять с меня спортивный топик, но тут двери снова раскрылись, и я оттолкнула его руки. Он поднял свою сумку, и мы вышли. У лифта нас никто не ждал, в коридоре тоже никого не было. Гидеон вытащил универсальный ключ, и спустя момент мы уже были в номере. Я тут же запустила руки ему под рубашку, чтобы ощутить влажную кожу и перекатывавшиеся под ней твердые мускулы.

— Раздевайся. Сейчас же!

Рассмеявшись, он снял кроссовки, стянул через голову майку и сбросил шорты.

О господи! От вида его обнаженного тела у меня до предела обострились нервные окончания. Пресс у него был как стиральная доска, а суперсексуальные мышцы таза образовывали то, что Кэри называл Аполлоновой поясницей. В отличие от Кэри Гидеон не сводил волосы на груди с помощью воска, однако они были столь же ухоженными, как и все его тело. Гидеон представлял собой великолепный образец доминантного самца, живое воплощение всего того, о чем я мечтала в своих фантазиях и чего хотела в жизни.

— Я умерла и воспарила на небеса, — заявила я, без смущения пожирая его взглядом.

— Ты все еще одета.

С этими словами Гидеон набросился на меня и сорвал топик прежде, чем я успела вздохнуть. Штаны съехали вниз, а туфли я скинула сама, причем так торопливо, что потеряла равновесие и упала на кровать. И не успела я перевести дух, как он уже оказался на мне.

Мы покатились по постели, сплетаясь в тугой узел. Его прикосновения повсюду оставляли на мне огненные следы. Чистый, сильный запах его кожи воздействовал и как афродизиак, и как наркотик одновременно, усиливая мою тягу к нему до степени безумия.

— Ева, ты так прекрасна.

Он сжал рукой мою грудь, перед тем как взять сосок в рот.

Жаркое прикосновение его языка исторгло у меня крик, и с каждой секундой моя плоть сжималась все туже. Руки мои без устали скользили по его влажной от пота коже, поглаживая и массируя, находили места, прикосновения к которым вызывали у него рычание или стон. Я сплелась с ним ногами и попыталась перевернуть его, однако Гидеон был слишком тяжел и силен.

Он приподнял голову и, с улыбкой взглянув на меня сверху, сказал:

— На сей раз моя очередь.

Его улыбка и горящие глаза вызвали у меня столь сильные ощущения, что мне стало больно.

«Слишком быстро, — промелькнула у меня мысль. — Слишком быстрое падение».

— Гидеон…

Он жадно целовал меня, вылизывая нёбо языком. Думаю, ему вполне удалось бы заставить меня кончить с помощью одних только поцелуев, если, конечно, заниматься этим достаточно долго. Решительно все в нем: как он смотрел на меня, как реагировал на мои прикосновения, как ласкал меня — оказывало на меня магическое действие. Мне хотелось вывернуться наизнанку. Его вожделение, страсть, с которой он дарил наслаждение мне и принимал его в ответ, сводили с ума.

Я пробежала руками по его влажным шелковистым волосам. Жесткие волоски на его груди щекотали мои напрягшиеся соски, а его стальное тело, соприкасаясь с моим, доводило меня до экстаза.

— Обожаю твое тело, — прошептал он. Его губы скользнули по моей щеке к шее. Рука блуждала по телу от груди к бедрам. — Не могу им насытиться.

— Ты еще недостаточно распробовал его, — поддразнила я.

— Сомневаюсь, чтобы когда-нибудь мне этого будет достаточно. — Он покусывал и лизал мое тело, а затем прихватил зубами другой сосок и чуть потянул: легкий укол боли исторг у меня стон и заставил спину выгнуться дугой. Гидеон тут же стал его нежно посасывать, потом его губы заскользили ниже. — В жизни не хотел этого так безумно.

— Так возьми меня.

— Еще рано, — ответил он, смещаясь еще ниже и облизывая мой пупок. — Ты еще не готова.

— Что? О боже… Да более готовой, чем я, просто быть невозможно.

Я потянула его за волосы, чтобы он переместился повыше.

Гидеон схватил меня за запястья и прижал их к кровати.

— Ева, у тебя такая маленькая упругая киска. Тебе необходимо расслабиться, иначе я могу ее порвать.

Эти слова вызвали новую волну неистового возбуждения: меня безумно заводило, когда он вот так, откровенно, говорил о сексе. Но потом он скользнул еще ниже, и я напряглась:

— Нет, Гидеон. Не надо. Для этого мне следовало подмыться.

Его лицо зарылось в мою промежность, и я попыталась воспротивиться, вспыхнув от неожиданного стыда. Он слегка укусил меня за внутреннюю сторону бедра.

— Не дергайся.

— Не надо. Пожалуйста. Ты не должен этого делать.

Он взглянул на меня так, что я тут же перестала сопротивляться.

— Ты что, думаешь, я воспринимаю твое тело иначе, чем ты мое? Я хочу тебя, Ева.

Я облизала пересохшие губы. Захваченная его животной страстью, я не могла произнести ни слова. С глухим рычанием он погружался в мягкую плоть между моих ног. Его язык проник в меня, раздвигая и вылизывая чувствительные ткани. Я непроизвольно подмахивала бедрами, а тело мое молило о продолжении. Мне было так хорошо, что хотелось плакать.