мои всё так же плохи?

— Не блестяще, знаете ли. Наше с вами лечение будет оставаться эффективным до тех пор, пока у нас есть донор, чья кровь совместима с вашей, а на данный момент такой у нас только один.

— Вы так и не смогли найти других доноров?

— Нет, пока имеется только один. Ещё бы! Четвёртая группа крови с отрицательным резус-фактором — её обладатели составляют всего 0,4 % от населения планеты. Но, к счастью, он у нас очень надежный, постоянный, испытанный.

— А он по-прежнему ничего не знает о том, что его кровь нужна именно мне?

— Нет, не волнуйтесь. Плюс для него это анонимная, совершенно платоническая и бесплатная деятельность.

— Бесплатная? Это вам только так кажется, доктор! Это для меня очень даже дорого. Этот придурок не нашёл ничего лучше, чем прикончить своего партнёра по бизнесу, и мне пришлось подкупить полдюжины людей, включая судью, дивизионного комиссара полиции, жену жертвы и его секретаршу, которая видела всё. Кроме того, к величайшему огорчению моего персонала я оставил в качестве поставщика тонеров компанию «Супер Картридж», несмотря на удручающее качество их продукции…

Пригоршня миндаля

Бабуля должна была весить не более сорока килограммов в одежде. Она была прислонена к большому камню, словно герцогиня, возлежащая на своем диване. За исключением того, что её одежда была очень сильно изношена. Она лежала в сухой траве, и у неё на месте левого виска зияла дыра.

Сержант Андре Субис из жандармерии Вантабрана встретил комиссара Барде и инспектора Лямотта на краю оливковой рoщи. Он безуспешно пытался вытереть влажной салфеткой бороздки пота, сочившегося у него по лицу. Его помощник, белокурый и кудрявый, как ангелочек, стоял в стороне.

— Здравствуйте, комиссар.

— Привет, Андре, ты не похудел? Ну-ка, скажи мне…

— Мари-Жанна Рамель. 72 года. Собственница. Найдена в половине шестого утра собакой вон того господина. Судебно-медицинский эксперт уже на месте.

Роскошная Клотильда Сабатье уже была вся в работе, её чемоданы и баночки были расставлены вокруг большого камня.

— Привет, Жорж!

Комиссар Барде чмокнул её в щёку, мимоходом бросив взгляд на её шикарное декольте.

— Привет, моя курочка. И что там?

— Смерть от сотрясения головного мозга, одна рана. Травма от очень сильного удара.

— Очень сильного?

— Височная кость вошла внутрь почти на два сантиметра.

— Ей-богу, это то, что называется получить пробоину в памяти!

Она усмехнулась.

— Даже с её остеопорозом надо было бить очень сильно. Земля на ране. Это, безусловно, от орудия убийства. Судя по всему, это произошло вчера между двадцатью и двадцатью двумя часами. Скажу точнее после вскрытия. Я тебе перезвоню, мой волчище.

И она поспешила вернуться в свой морг с кондиционером, и её можно было понять. Едва пробило восемь часов утра, а пятидесятилетний комиссар уже был весь мокрый.

***

Жан Боннафу на рассвете собирался прополоть свой виноградник, когда его собака вдруг страшно завыла. Он нашел её там. Нет, он её не передвигал.

— Я увидел, что она лежит с открытыми глазами, и вся голова в крови… Я пошёл к Ненетте, чтобы позвонить в жандармерию. Затем мы вернулись сюда и стали ждать.

— Вы видели кого-нибудь? Что-то необычное? — спросил инспектор Лямотт.

— Нет, собака бы среагировала.

Затем полицейский повернулся к Ненетте:

— Мадам?

— Она выглядела совсем растрепанной, а она не такая.

Такой удар испортил бы любую укладку. Инспектор и его начальник осмотрели окрестности: кругом виноградные лозы и камни, старое миндальное дерево, несколько разбросанных по округе домиков. Экс-ан-Прованс угадывался где-то на востоке. Жар шёл от скалистой почвы не меньше, чем его падало на плечи.

— Вы живёте ближе всех отсюда?

— С телефоном — да. А так есть Арно, рабочий Катрефажа. Он немного бестолковый. В это время он уже ушёл на работу.

— Катрефажа?

— Это Фернан, крупнейший землевладелец тут. Весь виноградник, от деревни до дороги на Витроль, принадлежит ему.

— Большое спасибо, если вспомните какие-то другие детали, пожалуйста, не стесняйтесь позвонить мне.

Комиссар Барде протянул ей свою визитку. Эксперты закончили работу. Машины одна за другой разъехались. Комиссар остался последним, а его молодой помощник Лямотт всё не отходил от него.

— Я тебя оставлю, малыш.

Он одарил инспектора улыбкой в стиле «Колгейт» и стал разыскивать в карманах своей бежевой куртки кисет, чтобы разжечь очередную трубу. Очевидно было, что он предпочитал пройтись, чтобы спокойно подумать. Жара стала невыносимой. Ниагарский водопад лил у инспектора по спине. А надо было опрашивать местных жителей.

***

Бакалейщица как раз заканчивала взвешивать пакет миндаля. Она объяснила инспектору Лямотту:

— Это сорт «Султан», самый лучший для драже.

Она видела жертву.

— Она действительно была пьяная. Я спросила, что случилось, а она ответила, что это вовсе не потому, что мы испражняемся в шёлк, её дерьмо пахнет розами.

В углу девочка с горстью монет в руке прыснула от смеха. Бакалейщица резко повернулась:

— Ты ещё тут? Проваливай!

Затем она повернулась к инспектору:

— Мари-Жанна умчалась на полной скорости. Она даже оставила свои покупки на прилавке.

— Почему? Что случилось?

— Блин, а я знаю? Я просто увидела сына Картефажа, проехавшего на тракторе-экскаваторе. Она неслась позади. Тогда на церкви пробило семь часов.

Больше никто не видел её после девятнадцати часов.

***

В полдень, инспектор Лямотт нашёл комиссара Барде в зале бракосочетаний, где они организовали свой штаб.

Они решили перекусить в деревенском бистро. Там подавали тушёное мясо и розовое вино, они были единственными посетителями, и хозяин скучал. В конце концов, он взял стул и подсел к полицейским из Экса, чтобы завязать разговор.

— Мари-Жанна? Враги? У неё был тот еще характер, но из-за этого убивать… Есть Фернан, который доставлял ей неприятности из-за оливковой рощи, которая выглядит как язва посреди его виноградников.

— Неприятности? Какого рода?

— Он ездил к ней на своих тракторах. Он сделал все возможное, чтобы иметь право проезда. С его-то землями! Но лучше спросить Жанно Боннафу. Это он пахал и помогал Мари-Жанне.

— Не заметил ли я чего необычного вчера вечером? Я не двигался отсюда. Подождите… До закрытия, в десять часов, я видел, что пришел Арно. Его болтало во все стороны. Он опрокинул два стакана и ушел. Он всегда проходит в пятницу вечером, поесть и сыграть в белот с Жанжаном, хозяйкой и со мной, но он никогда не приходил на неделе. В четверг мне это показалось странным.

***

Комиссар Барде отправился углубиться немного в местные хроники в мэрию, в то время как инспектор Лямотт занялся Арно Брюэлем и сыном Картефажа.

Мэр сидел