В «Гималаях» братки возвернулись в забронированные за ними номера, быстренько привели себя в порядок и решили отметить возвращение небольшим товарищеским ужином. С сожалением они узнали, что группа немецких ученых отбыла на место предполагаемого обитания снежного человека в район, прилегающий к горе Дхаулагири, высота, которая превышает восемь километров, немного уступая Эвересту; но очередь на восхождение на Эверест составлена на несколько лет вперед, а Дхаулагири, производя не менее впечатляющее зрелище, свободна, и в случае появления у братков желания совершить восхождение, скажем, на пару километров не представляется никаких технических или организационных трудностей. На большую же высоту нормально мыслящий человек не полезет. Туда лезут либо отморозки, либо те, кто желает добровольно что-нибудь действительно отморозить. Громов все это согласовал с братками, и на следующий день все вопросы были улажены. В эту сторону направлялся вертолет одной из международной организации по охране окружающей среды, перевозивший груз и нескольких геологов в один из многочисленных национальных заповедников. Руководство организации за символическую плату разрешило забросить группу русских пара-олимпийцев на туристскую базу в предгорьях. Полет пролегал через города Баглунг и Джумла с посадкой и дозаправкой в них.

Вообще, надежных вертолетов, приспособленных для полетов в горах при разряженном воздухе, тумане, резкой смене температуры и порывах ветра в мире не существует. Наиболее приспособленными для подобных развлечений оказываются бывшие армейские вертолеты Советской Армии, честно отслужившие в Афгане, горах Китая и невесть какими путями, оказавшиеся в Непале. Вот на одном из таких воздушных извозчиков, на бортах которого еще сохранились красные звезды и следы от обстрелов с земли, и предоставили место браткам. Единственно, предупредили, что в полете будет очень холодно, поэтому экипировка должна быть соответствующей. Поскольку у всех был опыт альпинистских походов, сей совет приняли к сведению и исполнили. Снаряжение брали из расчета, что на все про все уйдет не более недели. Их заверили, что в альпинистских кемпингах есть практически все, кроме, конечно, хорошего оружия, к которому братки привыкли, и каких-то несущественных мелочей.

На рассвете все необходимое быстро побросали в вертолет, включая пару тюков с олимпийскими «подгузниками», дабы не забыть о своей роли, да и вообще, может, для чего полезного пригодятся. Надо заметить, что этой теме Громов придавал особое значение. По утрам в гостинице он, стараясь, чтобы его видело максимальное число постояльцев, проносил громадный прозрачный мешок с несколькими памперсами, замоченными как обыкновенной водой, так и пивом, соками, вином и вообще, чем можно полить, выражая страданье пронзительными стонами и скорбным выраженьем лица. Это им делалось специально, чтобы все прониклись сочувствием и уважением к здоровым на вид, но страшно страдающим физически и душевно его подопечным. Поэтому все остальные обитатели постоянно оказывали браткам знаки внимания и участия, похлопывая по плечу и что-то скорбно произнося; пожилые дамы старались поддержать их под ручку при подъеме на второй этаж. Правда, когда братков слегка заносило от излишней дозы «антиаллергена», уже никакая сила не могла остановить их покачивания, что сразу относили к нарушениям мозговой деятельности (правильнее, конечно, было бы соотнести это с работой мозжечка и вегетативной нервной системы, но это никому в голову не приходило), и это вызывало еще более бурные выражения восторга и восхищения силой и мужеством параолимпийцев.

Вертолет снялся с аэродрома и, поскрипывая деталями корпуса, постукивая не совсем точно отрегулированными клапанами и попискивая перетекающими жидкостями в трубках подачи топлива и масла, полетел на север.

Комбижирик, на слух определивший, что только чудом можно объяснить передвижение аппарата, пошел к пилоту и механику уточнить, как это вообще может быть. Пилотом был индиец, видимо, проходивший практику в России, а механиком так вообще наш человек – рязанец Коля, попавший сначала в плен в Афгане, потом поболтавшийся в Пакистане, откуда он слинял в Индию и, наконец, осевший в Непале. «А чего, – рассказывал он, – дома меня никто не ждет, писал к себе на деревню – все перемерли, кто спился, кто по возрасту. А тут и платят неплохо, и уважают. Семью завел, поначалу, правда, все больше на пальцах, но сейчас трещу на ихнем, а жена по-русски вполне сносно говорит. Правда, никак объяснить не может, что у нее за национальность, то ли тхуру, то ли тхакали. Так что детишки вообще не понять, кто. Но порядок жена знает. Проблем никаких».

– Послушай, Коля, – все-таки пытался добиться разумного ответа Комбижирик, – я в автомобилях разбираюсь неплохо, на слух многое секу. По-моему, твой аппарат уже третий срок вырабатывает. Тебе самому-то не страшно на нем летать?

– А чего бояться, – удивился Коля, – я на таком в Афгане четыре года оттрубил. Иногда прилетим, так дырок по двадцать где угодно, а все пашет. Сначала боялись, а потом залатаешь, чем попало, и вперед. Очень машина надежная. Недаром американы за ними особо охотились, а потом использовали. В ихние «Ирокезы» муха залетит в заборник, и все стопорятся. А мы однажды ворону вытащили, да и то уже когда она разлагаться стала и воняла ужасно! Кроме того, тут для ремонта подходящие условия есть: и сварка, и станок токарный, а запчасти можно из деталей старых автомобилей сварганить.

– Смотри, как бы постепенно он у тебя в «Студебеккер» не превратился, – сказал несколько успокоенный Комбижирик, компенсировавший недосып легкой дозой шотландского виски и обильной закусью. Без проблем заправились топливом в Баглунге и полетели дальше. Сытный второй завтрак сморил братков, и они, под мерное жужжание и легкое покачивание машины улеглись на мешки и находились в состоянии приятной полудремы. Лишь в хвостовой части Стоматолог и Ортопед пытались выяснить у переводчика-китайца, что он вообще знает про снежного человека. Чтобы не расстраивать собеседников, он плел всякие небылицы, основой которых были газетные публикации, завлекающие наивных туристов в Непал. За окнами вертолета потемнело, вероятно, он вошел в облако или слишком густой туман. Стас хотел задать очередной вопрос, но не тут-то было. Какая-то сила резко рванула вертолет вбок, раздался чисто русский мат индийца-пилота, треск металла и между спящей компанией братков, геологов и троицей беседующих в хвостовой части возникла скала, вспоровшая брюхо вертолета, как лезвие гигантского ножа. Происходящее выглядело нереально, будто в замедленной киносъемке (как показалось браткам). Стас и Михаил заметили стремительно вырастающую каменную стену, ощутили леденящий ветер, распадающийся, как бумажный, корпус вертолета, потом последовал глухой удар, рывок … и, цепляясь за непонятные железяки, они вместе с хвостовой частью вертолета заскользили вниз с весьма ощутимым ускорением. На самом же деле, от момента блаженства до