И только когда ловлю членом ее повторные судороги, позволяю и себе отпустить тормоза.

И это…

Блять!

Меня даже не контузило. Меня просто разорвало и уничтожило.

Повалился рядом с ней и сгреб в охапку, не чувствуя от наслаждения собственного тела. Только сердце в груди отбивало яростные набаты, и кровь неслась по венам, как одержимая. Но мне было на это все уже наплевать.

Я просто закрыл глаза и отъехал, зарывшись носом между ее обалденными девочками.

И Соня вместе со мной.

Проснулся спустя два с половиной часа, а потом долго тупил, не в силах понять, где я, и почему мне так заебись. Потом догнал и еще минут десять просто смотрел на то, как Шахова спит, уткнувшись носом мне в бок и закинув на меня одну стройную ногу.

Хмурился, пытался найти недостатки. Не нашел. Даже пальчики на ногах у нее были как произведение искусства: маленькие, аккуратные, выкрашенные в нежно-розовый цвет. Откинулся на подушку, вздохнул пару раз самозабвенно, ощущая, что снова наливаюсь каким-то больным возбуждением. А затем встал и двинулся на кухню, где водрузил на поднос вино, ягоды, сыр, орехи и мед.

Вернулся обратно, да так и замер в дверях, словив эстетический оргазм от вида девушки. А дальше смирился с тем, что мне пока не до вот этого всего гастрономического безобразия.

Мне другого безобразия подавай.

Разбудил ее нагло, но осторожно. Так, чтобы она завелась, но не проснулась. Гладил ее киску, едва касаясь, потирал набухший бугорок, проходился пальцами по крошечным сосочкам, а потом засадил Соне, пока она еще плавала в сонной неге.

Зажмурился от ее потрясенного стона и задохнулся от градуса своей похоти. Но приказал себе двигаться медленно, не совершая резких движений — иначе труба, и опять все будет слишком быстро. А мне хотелось смаковать ее часами, видеть, как покачиваются надо мной ее изумительные буфера, как девушка будет закидывать голову назад и закатывать глаза, получая порцию первобытного дурмана.

И все это было.

Я. Она. И пожар между нами.

В кровати, на диване, в ванной, на кухонном столе и еще разок тупо стоя у стены.

Остановились мы только тогда, когда город накрыл вечер, а у меня случился непредвиденный казус.

— Блядь!

— Что такое? — подняла с подушки голову Соня и вопросительно на меня посмотрела.

— У меня резинки закончились.

Я тут же зашарил по квартире, но ни хрена не нашел. Да не может быть такого, чтобы в моем доме не было запасной пачки гандонов. Что за сюр?

— Ром, мне домой надо, — дрожащими руками натянула на себя трусики Шахова, и я нахмурился.

— Да?

— Да, поздно уже, — и отвела взгляд в сторону, словно не ее я сегодня трахал во всех известных позах.

Облизнулась. А я вдруг отчетливо понял, чего мне не хватает для полного счастья.

Подошел ближе, прошелся пальцами по губам, оттянул нижнюю. Сдавленно и глухо зашипел, видя, что она замерла и чуть прикрыла глаза.

— Хочу его, — чуть надавил на подбородок и коснулся горячего язычка.

Попыталась высвободиться, но я не дал, прихватывая ее за шелковистые кудряшки и улыбаясь в невинные глаза девушки. И я бы сделал свое грязное дело, да только на диване вдруг ожил ее телефон.

«Бабуля», — прочитал я, скосив глаза.

Ладно, живи. Все равно толком ничего не умеет же. А я как бы не чупа-чупс.

Развернулся и двинулся одеваться, кидая ей из-за спины:

— Погнали.

Спустя десять минут мы уже молча спускались вниз. Соня усердно корчила из себя поруганную невинность, что мне сильно было на руку. Именно поэтому я не давил на нее, пока мы садились в тачку и ехали до Каменного. И только в пункте назначения для проформы завел разговор.

Я понимал причины ее недовольства, но и объяснять очевидные вещи не хотел. Я просто завалил Соню без толковых объяснений, обещаний и прогнозов на обозримое будущее. Для телок это, считайте, красная тряпка.

Вот только мне на это было до звезды.

— Тебе не понравилось, или есть еще какие-то причины, по которым ты дуешь свои красивые губы?

— Если тебя все устраивает, то к чему все эти страсти? — смотрит холодно и равнодушно, а меня прямо бомбит, потому что этот показушный спектакль слишком хорошо ей дается.

— Да, действительно, — стискиваю руль.

— Пока, Ром. Было… миленько, — хватается за ручку для открывания дверей, смахивает замок и почти выходит наружу.

Но в самый последний момент я хватаю ее за шкирку и тяну на себя, врезаясь в рот Сони влажным, взрослым поцелуем. Внутренности тут же взрывает петардами, потому что она отвечает мне. Страстно. Жадно. Горячо.

Пизде-е-е-ец!

— Миленько, — отрываюсь от нее и хрипло выдыхаю, улыбаясь в губы девушки.

Отпускаю, и она тут же без малейшего колебания покидает салон автомобиля, а потом, не оглядываясь, идет к калитке. И скрывается за ней.

Бесит!

Вдариваю по газам и домой, где тут же собираю все свои немногочисленные вещи в ручную кладь и замертво вырубаюсь вымотанный за этот день. Сплю без задних ног так, как не случалось уже очень-очень давно.

А потом еду в аэропорт.

Вип-стойка. Подаю паспорт симпатичной девице, заученно улыбаюсь, но сам нервно кручу в руках телефон и жую губу.

— Есть пожелания к Вашему месту? — задают мне вопрос в лоб, но я только тупо смотрю на нее, продолжая прокручивать в голове совершенно ужасные мысли.

Да нет…

П-ф-ф, ну блядь, я же не конченый придурок, да?

— Роман Андреевич? — натянуто улыбается мне дева из-за стойки.

Ну че ты мне лыбишься? Не видишь, я не в себе?

И вместо того, чтобы хоть что-то ответить, я беру телефон, набираю номер своего секретаря и почти тут же слышу ее бодрый голос.

— Доброе утро…

— Утро! — перебиваю я помощницу, — Рита, тут такое дело…

— Да?

Вздыхаю тяжело и подвожу черту. Дебил, блядь. Махровый!

— Перенеси на удаленку все сегодняшние совещания. И возьми мне новый билет из Питера в Москву на завтра.

— Поняла.

И я тут же отключился, а потом снова получил вопрос в лоб.

— Так вы не летите?

— Нет, — покачал я головой.

А потом развернулся и двинулся к выходу.

Не наигрался я еще.

Цугцванг.

POV Соня