– Пойду гляну… – капитан дернул за ручку, толкнул от себя тяжелый люк, ведущий в десантный отсек. Следом за ним, сам не знаю почему, полез и я…

Первое, что я услышал, – это мат. Причем необычный мат – всякие такие «клюзы» и «ворвань» с «медузами е…ными» – так может материться не каждый. Так может материться только свой, родной в доску, моряк. А еще я начал припоминать голос…

У самого КП наша головная машина «поцеловала» выезжающий МДТ[28]– первый в колонне из четырех машин. Решили разъехаться – ну и зацепились. А теперь выясняли отношения…

– Господин штабс-капитан! – крикнул я, расплываясь в улыбке, наконец-то я встретил в этой мясорубке, причем совершенно случайно встретил, своих, да таких своих, с которыми и в огонь, и в воду.

Только что упражнявшийся в красноречии офицер в черном обмундировании морской пехоты без погон и знаков различия, с небрежно закинутым за плечо автоматом с глушителем и странного вида прицелом, поднял голову, всмотрелся в меня – и тоже узнал…

– Никак лейтенант Воронцов, собственной персоной. Что изволите делать среди сапогов, господин лейтенант по адмиралтейству?

Слова «лейтенант по адмиралтейству» штабс-капитан Изварин выделил особой, ехидной и язвительной интонацией…

16 июня 1993 года.

Афганистан

Колонна втягивалась в караван-сарай…

Что такое караван-сарай? Для Афганистана – это все, если вы видите караван-сарай, то это наверняка единственный оазис, единственная точка людского притяжения километров на пятьдесят, а то и на сто вокруг. Укрепленный форт циклопических размеров. Место, где все продается и все покупается, где можно расслабиться хоть ненадолго и не опасаться, что горы плюнут тебе пулей в лицо. Если у тебя есть деньги – в караван-сарае тебе всегда рады. Ну, а если денег нет…

Этот караван-сарай был не самым большим в стране, но все равно его размеры поражали воображение. Сделан он был на основе оазиса – тут находился один из немногих известных родников в этом районе Афганистана. Почти три квадратных километра; базу эту вынуждены были построить британцы, укрепить, чтобы отсиживаться за ней в безопасности от пуль кочевников, а когда британцы ушли, афганской королевской армии эта база оказалась не нужна. Вот и переоборудовали ее предприимчивые люди под караван-сарай.

Первое, что видел приближающийся к караван-сараю путник – это стены. Стены были солидные, массивные, высотой примерно в три с половиной метра, через каждые сто метров сплошная стена бетонных плит прерывалась сложенным из бетонных блоков закрытым двухэтажным фортом с бойницами. При британцах в бойницах стояли автоматические гранатометы и пулеметы, уходя, они их забрали с собой. Часть пулеметов купили и установили владельцы караван-сарая, часть бойниц просто переделали для стрельбы из легкого стрелкового оружия. Перед стенами – несколько рядов колючей проволоки, еще один двухметровый забор из сетки-рабицы и минное поле. Мины британцы, уходя, не сняли, карт минных полей не было, и на «мертвую полосу», как тут ее называли, просто никто и никогда не ходил. Вообще, со времен британцев изменилось это место мало, единственное изменение, которое нельзя было не заметить, – это мечеть с минаретом. Содержавшие караван-сарай люди были правоверными и первым делом заложили здесь мечеть, а теперь минарет был виден за несколько километров и протяжные крики муэдзина каждое утро разносились по безлюдным пустынным окрестностям.

Удивительно, но весь караван-сарай накрыли крышей – пару квадратных километров. Одной из самых больших проблем таких вот гарнизонов была их уязвимость от мин и неуправляемых ракет. Минометы делали из подходящего диаметра стальной трубы, неуправляемые ракеты и вовсе запускали огневым или электрическим способом, положив на приподнятый в сторону противника лист шифера. В РИ и САСШ разрабатывали специальные зенитные системы быстрого действия, совмещенные с мощными РЛС, чтобы обнаруживать и уничтожать в автоматическом режиме летящие боеприпасы; британцы поступили проще. Они просто накрыли всю территорию своего гарнизона прочной стальной сеткой с крупными ячейками и на стальных столбах. Мина или ракета, попадая на такую сетку, просто не взрывалась, или взрывалась, но далеко не с теми последствиями, с какими могла бы, – большая часть осколков разлеталась поверху, а починить такую сетку было легко – сварочный аппарат, заплатка и немного времени.

У ворот – стальных, закрывающихся на стальную балку толщиной с две человеческих ноги, путников поджидал… танк! Да-да, самый настоящий британский экспортный «Чифтен», тяжелый, квадратный, выкрашенный в пятнистый пустынный камуфляж танк. Видимо, где-то его подбили, и британцы бросили его, а потом караванщики его привели в относительный порядок, привезли сюда и продали. Был ли он исправен – неизвестно, но проверять это желающих не находилось уже давно. Да и вообще, наверное, только старики смогут припомнить, когда последний раз душманы нападали на караван-сарай. Здесь имелась вооруженная стража, здесь были укрепления, здесь были вооруженные водители и «купцы», и интерес был у всех один – сохранить груз. Нападения происходили, когда караван-сараи представляли собой просто группу строений – без ограждений, без укреплений, без всего. Сейчас, благодаря британцам, здесь появились действительно неприступные места.

Под дулами нескольких крупнокалиберных пулеметов колонна приблизилась к воротам…

– Сигналь! – по знаку Карима приказал Абдалла.

Водитель послушно нажал на клаксон, и нечто, напоминающее рев буксирного гудка, разорвало тишину…

В кабине головной машины находились четверо – водитель, Карим, Абдалла и здоровяк-десантник, его звали просто и без затей – Иваном. Было тесно, но в тесноте, как говорится, – не в обиде.

Шлагбаум пока остался на месте, но из бетонного строения, напоминающего дот, вышел человек. Среднего роста, заросший бородой, в чалме и обычной пуштунской одежде, с автоматом в руках. Перемахнув шлагбаум, пуштун направился к правой стороне машины, словно разглядев, кто находится в кабине за бронированным стеклом.

– Салам алейкум. Хуш омадед.

– Ва алейкум ас салам, – ответил Абдалла, – чан пайса?

– Шэль. Руси пайса.

– Зияд гирифти! – возмутился Абдалла. – Пандж, руси пайса.

– На меша. Би пайса – сафар бахайр[29], – невозмутимо произнес пуштун.

Абдалла повернулся к своим попутчикам:

– Они хотят двадцать золотых. Без торга.

Выругавшись матом по-русски, цена была непомерной, Карим обернулся к Ивану, объяснил ситуацию. Тот полез за деньгами в сейф…