– Спасибо, Серёж. Жди меня! – Вася быстро поцеловала дядю в колючую щеку и выскользнула из машины, зная, что уже скоро увидит его снова.

Она ошибалась.

Глава 20. Нарушая правила

Закрыв за собой дверь предбанника, Вася растерянно огляделась: свет в доме был выключен, во всех комнатах царила тишина, только откуда-то доносился въедливый шепоток радиоприёмника.

– Мам? – окликнула Вася, кидая пуховик на вешалку у входа. – Ты дома?

– Да, Васенька. – Голос мамы доносился из дальних комнат. – Я тут. Я знаю, ты ненадолго…

Он звучал приглушенно и очень печально.

«Она что, плакала?» – расстроилась Вася.

Она разулась и аккуратно пристроила ботинки обтекать на коврик, двинулась в сторону маминой комнаты. Ноги в тонких носках мягко шлепали по грязному полу, переступая высокие порожки, покрытые облупившейся коричневой краской.

– Мам? – Вася замерла на пороге комнаты. Аккуратно застеленная покрывалом кровать была пуста, на ней лежала только небрежно брошенная черная сумочка, из которой выглядывали какие-то бумаги.

«Наверное, из клиники…»

– Что сказал врач? – спросила Вася в пустоту, зная, что мама услышит. – Ты анализы сдавала?

– Нет, не сдавала, – отозвалась мама, похоже, из Васиной комнаты. – Он только осмотрел меня, расспросил. И сказал, что делать дальше…

– Лекарства прописал? – Вася замерла на пороге своей комнаты, устало прикрыв глаза и чувствуя себя совсем никчёмной.

«Ну конечно же, я впервые ночевала вне дома. Мама скучала…»

Она лежала на Васиной кровати, накрывшись одеялом и отвернувшись к стене. Отросшие волосы разметались по подушке, в них поблёскивала седина. Обычно их стригла и красила Вася, но в последнее время ей было совсем не до этого.

«А ведь я обещала никогда больше не оставлять тебя!»

– Мам, прости, – она села на кровать рядом с мамой, провела пальцами по её тонким, уже редеющим волосам. – Ты скучала, я понимаю.

– И ты снова уходишь, – глухо сказала мама, не поворачиваясь. – Но я ничего не могу с этим поделать. Ты уже выросла…

– Да, – растерянно сказала Вася. – Но это не значит, что я отдаляюсь от тебя, мам. Я люблю тебя, правда. И всегда буду рядом. Но сейчас мне надо быть с друзьями…

Мама вздохнула:

– Да, это правильно. Мне придётся тебя отпустить, доченька. – Она привстала на локте и медленно провела рукой по волосам. – И я тебя отпускаю.

Она обернулась, чтобы посмотреть на Васю.

Вася распахнула глаза и задохнулась, не в силах закричать.

Лицо мамы было гладким, как у манекена. Волосы падали на него, мама то и дело встряхивала головой, словно пытаясь убрать их с глаз.

Глаз, которых не было.

– Я тебя отпускаю, – повторила Грёза, наклонив голову, и с губ Васи сорвался тихий стон – слабый отзвук крика, раздирающего её изнутри.

«Это невозможно!»

– Ты можешь идти, – сказала Грёза и резко выбросила вперёд руку. Тонкие пальцы с неожиданной силой сжали запястье Васи, до которой донесся слабый запах черёмухи – так пахли любимые мамины духи. Она всегда их использовала, выходя «в люди»: на работу или в магазин. Или в клинику, на осмотр…

«Господи, нет!»

Взвизгнув, Вася рванулась в сторону и свалилась с кровати, забилась, пытаясь вырваться. Удерживая Васю, Грёза рывком села на кровати, с неё соскользнуло одеяло, открыв белую ночнушку. Мамину ночнушку…

«Она мертва! Нет, нет, пожалуйста!» – Вася забилась, впиваясь ногтями в держащую её руку, и наконец-то сумела закричать:

– Серё…!

Чья-то большая, жесткая рука зажала ей рот прежде, чем крик вырвался на волю. Оборванный, он ударился в окно и беспомощно рассыпался на отдельные звуки. Не достиг того единственного, кто мог ей помочь…

Грёза в обличии мамы, удерживающая запястье, разжала пальцы. Вася, мыча, обеими руками вцепилась в руку, запечатавшую ей рот, но не смогла её сдвинуть.

Тот, кто напал на Васю сзади, навалился на неё всем весом, распластывая по полу. Его рука сместилась, и Вася с ужасом поняла, что больше не может дышать. Большой и указательный палец напавшего с кажущейся мягкостью зажимали ей нос, а остальные вдавливались в рот, не давая проронить ни звука.

И не давая сделать следующий вдох.

«Он душит меня! Я тоже умру здесь!» – Вася из последних сил замотала головой, силясь вырваться. С каждой секундой её силы таяли.

– Всё хорошо, Васенька, – услышала она сквозь стук сердца. Он становился всё громче и громче, расходился по телу и голове горячими, болезненными волнами.

«Мама… – обмякая, подумала Вася. – Пожалуйста, помоги мне…»

– Ты можешь идти, куда хочешь, – продолжила Грёза. – Так иди к нему, милая. Он ждёт тебя.

В глазах потемнело. Куда-то отдалился заполнивший всё запах сирени, пропала тяжесть чужого тела, вдавливающегося Васю в грязный пол. Она словно уплывала куда-то, и это было хорошо.

Это было облегчением.

***

Она не знала, через какое время очнулась. Громкий звук закрывшейся двери машины ударил по ушам, Вася застонала и пошевелилась, чувствуя под щекой пыльный, засыпанный мелким мусором пол.

Сумев подтянуть к груди руки, она привстала на них, сумрачно озираясь. Голова гудела, как спросонья, словно Васю разбудили посреди ночи, и она никак не может понять, что происходит.

Мир вокруг сузился и сжал вокруг деревянные стенки, покрытые грязными разводами. Потолок был белым и ребристым, сейчас он казался невообразимо далёким, хотя встав, Вася коснулась бы его плечами.

«Это… кузов фургона?»

Пол слегка качнулся, и её замутило. Постепенно Вася начала вспоминать, что произошло, и к горлу вновь подступил крик. Она задрала голову и увидела, что передняя часть кузова – тоже ребристая, но черная, и выше переходит в прозрачную сетку.

Пошатываясь и не сводя взгляда с этой сетки, Вася попыталась привстать на коленях, придерживаясь за гладкое дерево стенки. Скользя по полу ногами в носках, она сумела подняться, и за черной сеткой стали видны спинки трёх сидений. На двух из них кто-то сидел.

Через лобовое стекло был виден плывущий мимо дневной город, на который сыпался мелкий снежок.

«Они меня не связали, – подумала Вася. – Надо поднять крик и попробовать сбежать!»

– Куда вы меня везёте? – Спросила она хрипло. Следующий крик вышел тихим и неубедительным, она сама это услышала. – Отпустите! Отпустите меня!

Одна из голов, возвышающихся над спинками сидений, чуть повернулась. Голос, раздавшийся в ответ, заставил Васю похолодеть. Слёзы брызнули из глаз, и она закрыла лицо руками.

– Вася, не шуми, – сказала мама. В голосе слышалась укоризненная улыбка. – Иначе накажем.

– Мама… – выдохнула Вася, чувствуя, как вновь бессильно опускается на пол.

«Её убили, – с отчаянной ясностью подумала она. – Её убили, и теперь она Грёза, и слушается своего