– Зонтик, – пробормотал я. – Он соврал про зонтик.

– Зонтик?

По-моему, я удивил Теруко больше, чем гибель Тэнси от чашки чая. Играй мы в «Сто страшных историй», когда каждый рассказчик, завершив свою повесть, гасит свечу – история дочери аптекаря вошла бы в десятку последних, самых страшных. И что же? Я выслушал ее до конца и заговорил про какой-то ничтожный зонт?!

– На допросе Тэнси сказал мне, что Акеми убила его зонтиком. Ткнула, возмущенная неуклюжестью деревенского увальня, попала в какую-то уязвимую точку на теле… Он ничего не говорил про чай. Он не помянул тебя, Теруко. Как ты сказала? «Ничего не случилось, я вскоре оставлю тебя…» Так?

Девушка кивнула. В глазах Теруко стояли слезы.

– «Вся вина, – она повторяла слова мельника, как молитву, – лежит на мне и этой женщине. Ты чиста и непорочна, так и запомни. Я не помяну тебя даже под пытками…» Он сдержал слово. Он скрыл правду, чтобы спасти меня. Он святой, он действительно Тэнси, посланец небес!

Я вспомнил допрос. На святого мельник походил не больше, чем я на императора. И все же… Лгал, покрывая Теруко. Должно быть, душа его чище, чем я предположил вначале. Сел в паланкин рядом с трупом, зная, что его в любой момент могут разоблачить. Это говорит о большой отваге. Ну да, а ограбление дома гейши – о большой предприимчивости!

Носильщики. Почему труп их не смутил? Настолько верны хозяйке?! Надо будет найти носильщиков, расспросить. Пусть подтвердят слова Теруко или опровергнут…

Стой, глупец!

Дело закрыто. Святой или грешник, мельник Тэнси в теле гейши Акеми сослан на остров Девяти Смертей. Вероятно, он уже умер от голода, холода, жажды. Или пребывает в чьем-то теле, убит одним из обитателей острова. Говорят, случайности такого рода – обычное дело для ссылки, заменяющей казнь. А даже если он жив…

Я представил, как являюсь к господину Сэки. Говорю, что закрытое дело надо открыть вновь. Что появились обстоятельства, заставляющие усомниться в словах мельника. Что, вероятно, он умер не так, а этак. Да, Сэки-сан, гейша убила его не зонтиком, а чашкой чая! Да, не возле рынка, а на заднем дворе аптеки! Это очень важно. Я бы хотел выяснить подробности, не возражаете?

Вообразив, что ответит мне старший дознаватель, я аж зажмурился от страха. Мне за такое голову снимут! Ну, хорошо, не снимут. Охота господину Сэки дарить мне свое тело! Не снимут, но намылят так, что до следующей весны не отмоюсь.

– Святой, истинный небожитель, – из глаз Теруко текли слезы. На щеках вспыхнули красные пятна, как если бы дочь аптекаря заболела лихорадкой. – Милосердный бодисаттва! Это знак, божественное знамение! Теперь я непременно уйду в монахини, иного пути нет. Рэйден-сан, спасибо! Если бы не вы, я и не поняла бы, что ко мне, отмеченной проклятием, явился святой…

Я не знал, что сказать. Слова не шли на язык.

– Известие, которое я должен вам сообщить, самого неприятного свойства. Собирайтесь в дорогу, завтра мы выезжаем. Разумеется, вместе со слугами, это не стоит отдельного упоминания.

Господин Сэки был так раздражен, что даже не заметил явного противоречия в собственных словах. Повисло тяжелое молчание. Прервать его осмелился лишь архивариус Фудо:

– Дозволено ли мне будет спросить, куда мы едем?

– В ад.

Господин Сэки обжег архивариуса гневным взором. И вдруг сменил гнев на милость, снизошел до объяснений:

– На остров Девяти Смертей. А теперь спросите меня: с какой целью? Спросите, я требую!

– С какой целью? – послушно задал вопрос Фудо.

Вид у архивариуса был такой, словно он по приглашению дракона вложил голову в разверстую пасть. Смотреть на Сэки Осаму исподлобья, делая вид, что уставился в пол – и то было страшно. Старший дознаватель сидел на походном стуле, широко раздвинув ноги. В руке его дрожал (вне сомнений, от ярости!) боевой веер – тот, которым полководец отдает приказы, даже если это приказ ринуться в безнадежную битву и пасть смертью храбрых.

За спиной господина Сэки карп рвался в драконы. Впервые, глядя на стенную роспись, изученную до последней черточки, я подумал ужасное. Что, если карп сдохнет, борясь с течением, но так и не поднимется по водопаду к новой жизни?

– Мы едем, – казалось, рот старшего дознавателя набит свежим дерьмом. Ничем другим я бы не объяснил ту гримасу, которую скорчил господин Сэки, – встретиться с мельником Сабуро, прозванным Тэнси, который ныне пребывает в теле гейши Акеми. Встретиться, если он еще жив, и объявить ему о следственной ошибке.

– Что?!

Ну да, это я. Не сдержался.

– Объявить, – жест старшего дознавателя придавил меня к доскам пола, – принести извинения и доставить на Госю в целости и сохранности. После чего…

Господин Сэки осекся.

– Вернувшись с несправедливо осужденным на Госю, – продолжил он после долгой паузы, – мы узнаем, что должны сделать дальше. Заверяю вас, что сейчас это неизвестно даже мне. Но я не сомневаюсь, что мы исполним свой долг, как истинные самураи, что бы нам ни приказали. Если есть вопросы, спрашивайте.

– Мы едем втроем? – рискнул я. – Сэки-сан, может быть, вам стоит увеличить число сопровождения? Времена неспокойные, на дорогах бесчинствуют грабители.

Про слуг я слышал. Но кто же считает каонай за людей?

– Мы едем втроем, – с языка старшего дознавателя потек яд. Я прямо чувствовал, как купаюсь в отраве. – Полагаете, в вашем обществе я буду чувствовать себя в опасности? Разве вы не способны один разогнать целую шайку злоумышленников? Нам с уважаемым Фудо останется роль зрителей, в этом нет сомнений.

Зря я высунулся.

Теперь ясно, почему с нами Фудо едет. А я еще недоумевал: архивариус? Зачем архивариус?! Фудо вон какой здоровенный. А что писклявый, так это ничего. Это даже лучше: будет в дороге помалкивать. Он, кстати, и здесь, в зале, помалкивает. Фудо умный. Это я, балбес, лезу во все дырки, а у Фудо язык на привязи.

– Прошу прощения, Сэки-сан. Разумеется, я сделаю все, от меня зависящее.

Карп на стене тоже высунулся, как и я, только из пены. Я взглянул на дерзкую рыбу – и меня словно молнией ударило. Господин Сэки ведь так прямо и сказал! Он сказал, а я ничего не понял, тупица!

«Мы едем встретиться с мельником Сабуро, прозванным Тэнси, и объявить ему о следственной ошибке. Вернувшись с несправедливо осужденным на Госю…»

Следственная ошибка. Мельник заявил во время допроса, что гейша убила его зонтиком. Мы не стали это проверять, приняли его заявление на веру. Но я-то знаю, что гейша отравила его чаем! Знаю, но не доложил начальству. Не рискнул привлекать внимание к закрытому делу. Похоже, это знал еще кто-то, кроме меня. Знал и рискнул, и теперь Сэки-сан вынужден унижаться перед приговоренным. Должно быть, в свете этого служебного проступка утратили значение и остальные грехи мельника: ограбление и побег. А может, грехи остались грехами, просто их сочли недостаточными для ссылки на остров Девяти Смертей.