— Вот здесь, видишь, пёрли по цветнику, — показывает Николай на растоптанные пионы. — Вот тут даже след остался. Кажись, от сапога. Но тут криминалиста вызывать надо, чтобы сказал точно.

— Коль, — говорю. — Криминалиста мы до утра точно не дождёмся. Вряд ли кто-то будет выскакивать из постели из-за моей кражи. Это ведь не какое-нибудь тяжкое преступление. Утром разбираться будут. А металл к тому времени ищи свищи.

— Навряд ли утром, — качает головой Николай. — У нас своего криминалиста нет. Придётся из Кадышева вызывать.

— Тем более, — говорю. — Давай ещё смотреть. Может, какие-нибудь зацепки обнаружим.

Зацепок много, в прямом смысле этого слова. В них вся калитка и деревянные брусья вокруг неё. Их регулярно цепляли острыми металлическими углами, оставив многочисленные царапины.

— Мало их было, — делает вывод Николай. — Видел, как лист в руках гулял? Может, вообще один человек.

— Один? — не верю я. — У меня тут на разгрузке студенты вдвоём еле-еле листы тягали.

— О, — смеётся Николай, — ты не знаешь, на что подвигает человека халява. Тут в Телепени был случай. Одна тётка у них в котельной на угольном складе работала. Ни то двор подметала, ни то ещё какой ерундой занималась. Так вот, она за месяц через дыру в заборе 10 тонн угля в посадки перетаскала. Нычку себе там сделала. Это притом, что идти было почти километр до туда. А ты говоришь оцинковка.

От мысли, что всё это мог сотворить один человек, почему-то становится легче. Может быть, этот самый похититель ещё недалеко ушёл? Может, мы сможем его догнать?

— Ну-ка посвети, — прошу. — Давай посмотрим. Может, у забора следы какие остались?

— Думаешь, на машине приехали? — соображает Николай. — Да ну, ты бы проснулся, наверное.

— Ага, — говорю. — Как металл из-под окна таскать, так не проснулся. А здесь вскочил бы сразу.

— Ну ты сурок! — гогочет Степанов. — Здоров на массу давить. Сразу видно, совесть чиста.

С совестью у меня и правда проблем нет. Все проблемы со временем. Именно оно, проклятое, не даёт мне нормально высыпаться. Так уж повелось, что вся работа в фотолаборатории проходит в ночные часы.

Дождей не было уже давно, но и земля на улице не то чтобы сухая и укатанная, а скорее наоборот пыльная и рассыпчатая.

На такой след вполне может отпечататься. Правда, как понять, что он сегодняшний, а не, к примеру, позавчерашний, понятия не имею. Вот следы моего мопеда до калитки отчётливо видны. Других заметных следов на глаз не обнаруживается.

— Так, а это что такое? Коль, — говорю, — а ну-ка, глянь.

С левой стороны вдоль дороги идёт неглубокая, но вполне отчётливая борозда. Словно какой-то гигант взял в руки гвоздь и процарапал им полосу.

— Хрен его знает, — говорит Николай.

— Но вчера этого точно не было. Ненормальный какой-то след. А пойдём-ка, пройдёмся? — предлагаю я.

«Это ж-ж-ж — неспроста», как говорил один наблюдательный медвежонок.

Озадаченные, мы идём вдоль черты до ближайшего перекрёстка, потом уверенно поворачиваем налево и движемся дальше. Загадочный след кое-где прекращается, превращаясь в пунктир, но потом снова возникает.

Всё происходящее живо напоминает мне детскую игру в казаки-разбойники.

На утоптанной, почти до каменного состояния, улице Советской мы его практически теряем. Но, разбежавшись вдвоём в разных направлениях, находим снова у первого же поворота. Дома заканчиваются, и след выводит нас на просёлок.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спрашивает Николай. — Может, у тебя медведЯ оцинковку спёрли? Берлогу себе крыть.

— Смейся, смейся, — говорю. — Главное, чтобы ты потом с этими медведЯми справился. А так мне без разницы, у кого своё имущество отбивать.

— У тебя хоть права на это имущество есть? — подозрительно спрашивает меня Николай. — Сам-то откуда взял?

— Обижаешь, — говорю. — Всё честь по чести. Со склада взял. С накладной, с чеками. Повезло просто.

— Ну тогда ещё легче будет, — радуется он.

Мы преодолеваем ещё один поворот, и тут у меня в голове всё становится на свои места. Ну, конечно же! Слоны, самогон… Кто мог знать о том, что у меня во дворе хранится этакое богатство? Только те, кто его непосредственно разгружал. Ну или человек, которому они могли об этом рассказать.

Глава 17

Перед нами тот самый хутор, где «старшаки» закупались самогоном, и с которого ревнивец Серёга едва не похитил на шашлык местного козла.

В прошлый раз мы приезжали сюда на мотоцикле, поэтому, наверное, дорогу я не узнал. Так часто бывает, особенно когда не сам едешь, а тебя везут.

— Ну что, — говорю, — давай капитана звать?

— Погоди, — говорит Степан, — убедиться надо.

— Да чего тут убеждаться? — я показываю ему на землю. — Вон он, след ведёт к самым воротам. Ты фару, кстати, притуши. А то сияешь тут, как маяк над морской гладью.

На яркий луч света азартно реагируют местные кобели, заливаясь лаем. Степанов послушно выключает фонарь, и вскоре они замолкают.

В ранних рассветных сумерках, когда все расстояния искажены и всё вокруг кажется плоским и двухмерным, мы подходим к воротам. Самому себе кажусь героем какого-то древнего чёрно-белого кино. «Сельский детектив», угу. Участковый Аниськин ведёт расследование.

— Погоди, — останавливаю уже занёсшего кулак Степанова. — А если он железо перепрячет?

— В смысле? — удивляется он.

— Да в прямом. По идее, ты без понятых и всего остального зайти сюда не сможешь, — говорю. — А он под шумок упрячет куда-нибудь добро, так что хрен найдёшь. Хозяйство у него большое. Доказательств никаких не будет. След этот до первого дождика просуществует. Да и мало ли, может, мы его сами начертили. Как ты эту хрень с металлом сопоставишь вообще?

Обсудив диспозицию, у самых ворот мы разделяемся. Николай остаётся у входа, а я прохожу вдоль ограды до самого леса. А затем, стараясь не слишком шуметь, пробираюсь через валежник к тому участку изгороди, где она становится совсем уже номинальной. Местные псы на меня, конечно, реагируют, но теперь это не имеет никакого значения.

Найдя в ограде щель, я ныряю внутрь. Главное, чтобы у него собаки по двору не бегали — приходит в голову умная, а главное, своевременная мысль. Хотя у него же здесь вроде живность. Или он живность на ночь запирает, а собак выпускает? Отличный вариант.

Серёга, правда, до своей цели всё-таки добрался, так что, может быть, и запирает собак…

Какой-то тёмный комок выскакивает у меня из-под ног.

Бе-е-е-е!

Чёрт! Это коза. С трудом воздерживаюсь от крика и унимаю колотящееся сердце.

Они что, у него так и ночуют на улице? Тоже мне животновод года. Хотя становится понятно, как Серёга едва не провернул трюк с похищением козла. На улице его было отловить куда проще, нежели в запертом сарае. Где-то впереди горит фонарь,