грустью смотрю, как другие охранники и работники дома думают, как бы пронести мой подарок в дом. Надеюсь, его не сломают.

Ехали мы полчаса, и за это время я только что не поседела. Нет, машина ехала плавно, и даже на кочках мы не подпрыгивали, дело в маршруте. Это не город и даже не окраина, мы ехали через лес и деревеньки.

Несколько раз спросила у Саши, куда держим путь. А он молчит. Словно воды в рот набрал, чем пугал меня ещё сильнее. Я только в зеркале пару раз поймала его грустный взгляд. Ну не убивать же меня везут!

В момент, когда мы въехали на территорию заброшенной деревни, меня пробрало холодом. Так как это точно был наш конечный пункт. Знакомые машины Бориса стояли у одного из домиков. Старый, почти разрушенный, но со светом внутри. И самое пугающее — вокруг никого.

Это точно не свидание и даже не прогулка. Зачем я здесь?

Машина остановилась у знакомых джипов и мне открыли дверь. Только вот не Саша, он продолжал сидеть и не двигаться, а человек из охраны Громова протянул мне руку.

— Милена, пройдемте с нами, — сказал бугай, продолжая держать руку.

Смотрю на конечность как на змею. Откусит и не подавится. Но ведь и в машине мне не дадут сидеть. Раз меня сюда привезли, значит, так нужно было. Делаю выдох, лицо кирпичом и выхожу. Борис говорил, что у меня должна быть маска, пора проверить, что я могу.

Глава 26

Следующая глава содержит моменты насилия. Просьба пролистать к последним абзацам всех тех, кому такой текс не по душе.

Меня ведут в чуть прогнивший покосившийся домик. С виду ему лет пятьдесят, если не больше. Внутри очень темно, и не удивительно, что я запинаюсь за прогнувшиеся деревяшки. Неудачное место для туфель. Везде пыльно, и мрачновато. Отличное место для пугалок.

У нас в деревне ребята любили по ночам старые и заброшенные домики посещать. Потом рассказывали пугающие байки. И вот я в одном из таких домов. Что меня ждет?

— Милена, молодец, что так быстро приехала, — неожиданно произнес знакомый голос, и ко мне из соседней комнаты вышел Борис. Идеальный, как и всегда. Но что он делает в этом месте?

Начальник кивает охране, и парни уходят, оставляя нас двоих.

— Зачем я здесь, — шепчу, оглядываясь, и обнимая себя рука. Жуткое место.

Борис пристально смотрел на меня и молчал. Словно думал, говорить что-то или нет. А может, пытался во мне что-то рассмотреть? Но что?

— Милена, ты как предпочитаешь учиться? На своих ошибках или чужих? — спокойно произносит, наклоняя голову в сторону.

Это точно вопрос с подвохом.

— Лучше на чужих, — отвечаю, и очень хочу верить, что это правильный ответ.

— Отлично, тебе сейчас представится случай посмотреть на то, что я делаю с теми, кто меня предает! И помни, что я тебе говорил о маске на людях. Милой и нежной только наедине со мной, в других случаях…

— Серьёзной, с легкой улыбкой, — заканчиваю, так как помню его слова.

— Умница! Начинай и не разочаруй меня! — после таких странных слов меня хватают под локоть, и заводят в комнату.

Дальше мне было страшно говорить, дышать, смотреть.

Меня усадили на стул перед двумя обезображенными телами. Мужчины лет двадцати были на грани смерти. А сколько здесь было крови. Как меня не стошнило в первые секунды, не знаю.

— Кто заказчик? — грозно спрашивает Борис, и кивает на парней. Пара охранников хватают бедняг за волосы, и приподнимают так, чтобы было видно лица. И о Боги. Это каша, а не лица. Глаз не видно, все в крови. Губы разбиты, носы сломаны. Меня начинает потряхивать.

Громов встает у меня за спиной, кладет свои ручищи на мои хрупкие плечи и сжимает их.

— Не знаю, — вяло отвечает один. Прожигает меня одним глазом, другой из-за побоев не видно. Руки уже откровенно трясутся, и мне хочется отвести взгляд, и я бы это сделала, но Борис перехватывает мое лиц и буквально заставляет смотреть на этот ужас.

— Что вы можете мне предложить ради спасения своих жизней? — чуть с ленцой спрашивает Громов, и я уже не знаю, чего бояться. Того, что вижу, или ледяного голоса мужа.

Молчат, и тогда начальник кивает, и начинается избиение. Охранники в черном нещадно пинают и бьют кулаками. Кровь летит во все стороны. Даже на мою блузку и брюки попадает. Алые пятна отлично видны на белом. Борис держит мое лицо крепко и не дает отвернуться. Сжимаю руки в кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу. Это хоть как то дает мне силы не упасть в обморок.

Два обезображенных тела просто лежат на полу и не двигаются. И я уже надеялась, что это все, как в комнату заносят девушку. Ну как заносят, держат за волосы и волокут по полу, полуголую и кричащую. Меня опять тряхануло от ужаса.

Борис наклоняется ко мне и шепчет на ушко.

— Я никого не прощаю, пусть это будет парень или девка, старик или бабка. Меня нельзя предавать! Я не прощаю!

— Прошу. Я все вам скажу, только не трогайте меня опять, — её бросили к телам парней, и она заплакала пуще прежнего. Я бы на её месте бежала куда подальше, но кто ее отпустит? А ещё меня передернуло от её слов «опять». Сколько она уже здесь, и я даже боюсь представить, что они делали.

— Заказчик? — спокойно спрашивает муж, в то время как девушку ставят на колени перед нами.

Её испуганные глаза так и прыгают от меня к Борису.

— Я не знаю имени, была лишь почта. Хорошие деньги. Мне сказали нанять пару человек и все! — плача, говорила она, и я верила, но вот муж нет.

— Плохо. Ещё!

Крики, плачь, удары. Громов — это зло во плоти! И теперь я боялась его как никогда!

Этот ад длился еще полчаса. Люди Бориса будили парней и начинали допрос по новой, и опять избивали, девушка шла в расход, как и они. Чтобы это хоть как-то вынести, пыталась просто отрешиться от этого адского места. Вспоминала свои счастливые дни с бабушкой. Немного, но помогло.

Ещё через двадцать минут, когда девушка призналась, что заказчиком был её парень, её мучения закончились. Борис резко закрыл мне глаза, и я услышала всхлипы. Кажется, бедняжку задушили. Когда руки убрали, я не дыша смотрела на пустые глаза. Девушка лежала и не двигалась, и кажется с моментом остановки её сердца