litbaza книги онлайнИсторическая прозаЯков Блюмкин. Ошибка резидента - Евгений Матонин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 135
Перейти на страницу:

Кажется, что пресловутые «шапки Блюмкина» красной нитью проходят через события этого дня. Германские дипломаты вспоминали, что террористы забыли свои шляпы в посольстве. Левый эсер Карелин видел Блюмкина и Андреева в автомобиле — они «махали шапками». Наконец, Дзержинский узнал шапку Блюмкина в штабе Боевого отряда, хотя сам признавался, что он Блюмкина «близко не знал и редко с ним виделся», но что шапка принадлежит именно ему — определил почему-то сразу.

Эта шапка наверняка принадлежала кому-то другому, а Дзержинскому просто нужен был предлог для осмотра здания. Не поверив Попову, Дзержинский со своими спутниками пошел осматривать штаб отряда, при этом двери в некоторые помещения попросту взламывали. Блюмкина, понятно, они не нашли, но в одной из комнат Дзержинский лицом к лицу столкнулся с членами ЦК партии левых эсеров, которые проводили заседание.

В своих показаниях Следственной комиссии Дзержинский обрисовал ситуацию: «Тогда подходят ко мне Прошьян и Карелин и заявляют, чтобы я не искал Блюмкина, что граф Мирбах убит им по постановлению ЦК их партии, что всю ответственность берет на себя ЦК. Тогда я заявил им, что я их объявлю арестованными и что если Попов откажется их выдать мне, то я его убью как предателя. Прошьян и Карелин согласились тогда, что подчиняются, но вместо того чтобы сесть в мой автомобиль, бросились в комнату штаба, а оттуда прошли в другую комнату. При дверях стоял часовой, который не пустил меня за ними; за дверями я заметил Александровича, Трутовского, Черепанова, Спиридонову, Фишмана, Камкова и других, не известных мне лиц».

Дальше, по словам Дзержинского, события разворачивались следующим образом. Он призвал находившихся в помещении матросов арестовать провокаторов и объяснил им, что их желают использовать для гнусной цели: «…обезоружение насильственное меня, присланного сюда от Совнаркома, — это объявление войны Советской власти». Но левые эсеры, что называется, заломили председателю ВЧК руки и отобрали у него револьвер. Спиридонова разъяснила, почему Дзержинского и его спутников задерживают — потому что они «с Мирбахом».

Их посадили под арест. Дзержинский назвал Попова «изменником», а в ответ выслушал обвинения в том, что «наши декреты пишутся по приказанию „его сиятельства графа Мирбаха“, что мы предали Черноморский флот». «Железный Феликс» попытался агитировать матросов, но понимания не встретил. Что интересно, матросы, которые, по выражению Троцкого, представляли собой «красу и гордость революции», осыпали председателя ВЧК упреками вовсе не за то, что он «с Мирбахом». У них были конкретные претензии к самой советской власти. «Матросы же обвиняли в том, что отнимаем муку у бедняков, что погубили предательски флот, что обезоруживаем матросов, что не даем им ходу, хотя они на себе вынесли всю тяжесть революции, — отмечал Дзержинский. — Единичные голоса раздавались, что… „меня, например, Советская власть в Орле посадила на 3 месяца на пасху“, что в деревнях повсюду ненавидят Советскую власть».

Затем в комнату вошли Черепанов и Саблин. Черепанов, потирая руки, сказал: «У вас были октябрьские дни — у нас июльские… Мир сорван, и с этим фактом вам придется считаться, мы власти не хотим, пусть будет так, как на Украине, мы пойдем в подполье, пусть займут немцы Москву». Это сравнение с Октябрем явно воодушевляло Черепанова. Он скажет чуть позже задержанному левыми эсерами председателю Моссовета Петру Смидовичу: «Что, разве не похоже на октябрьские дни? — и добавит: — Вы в октябре осмелились сделать переворот, а теперь осмелились мы. Мирбах убит, Брестский мир, во всяком случае, сорван. Теперь все равно война с Германией, и мы должны идти против нее вместе».

К утру 7 июля число арестованных большевиков (привели, например, Лациса) увеличилось уже до двадцати семи человек. Обращались с ними в основном хорошо, почти по-дружески. Черепанов, смеясь, говорил Смидовичу: «А, Гермогеныч, старый хрен, и ты попал».

Слова Черепанова показательны — они отражают тот полный разброд, который творился 6 июля в головах левых эсеров. «Осмелились на переворот», но «мы власти не хотим». А чего же они тогда хотели? Ну вот убит Мирбах, сорван Брестский мир, немцы начинают наступление против Советской России, большевики волей-неволей вынуждены пойти на «революционную войну» с Германией… А чем занимается партия левых эсеров? По-прежнему остается «младшим партнером» большевиков по советской коалиции, подчиняясь правительству Ленина? Как-то не очень в это верится.

О целях и намерениях левых эсеров до сих пор идут споры. Подробно их анализировать — не тема данной книги. Но несколько слов по поводу целей все же стоит сказать. Наиболее распространенными являются следующие версии.

Советская. 6 июля 1918 года левые эсеры подняли антисоветское и контрреволюционное восстание.

Не восстание, а провокация большевиков. Большевики знали о подготовке покушения на Мирбаха, а возможно, и участвовали в нем, чтобы затем, после его убийства, ликвидировать своих конкурентов в борьбе за власть. Другой вариант этой же версии: убийство Мирбаха было делом рук левых эсеров, а большевики просто воспользовались удобным случаем и разгромили их, хотя те и не собирались поднимать восстание.

Инсценировка. События 6 июля на самом деле инсценированы «левым крылом» партии большевиков во главе с Бухариным и Дзержинским. Возможно, в союзе с «левыми» из ЦК партии левых эсеров — Прошьяном и др.

Инициатива членов ЦК ПЛСР. Спиридонова и весь левоэсеровский ЦК взяли на себя ответственность за теракт задним числом — из соображений чести и чтобы не подставлять своих товарищей.

След Антанты. За спиной Блюмкина и левых эсеров стояли французские и британские агенты. В интересах Антанты был разрыв Брестского мира и возвращение России в ряды воюющих с Германией стран. Уже упоминавшийся генерал ФСБ Александр Зданович выдвинул весьма смелую, но пока что ничем не подкрепленную версию о том, что в «„паккарде“, на котором Блюмкин и Андреев отправились в немецкое посольство, находились также либо резидент французской военной разведки капитан Пьер Лоран, либо агент капитан Анри Вертимон (правильно: Вертамон. — Е. М.)». Подозрения в возможной «связи с иностранцами» выдвигаются и против самого Дзержинского.

Не восстание, а самооборона. Это версия левых эсеров, которые утверждали, что к вооруженному захвату власти они вовсе не готовились, а вынуждены были защищаться после того, как большевики начали наступление на них.

Однако, вероятно, все было и проще, и сложнее, чем излагается в этих версиях. Похоже, левые эсеры находились в плену своих идей и представлений, считали, что достаточно убить Мирбаха, чтобы «подправить» ход революции. Они были уверены, что большинство в партии Ленина сочувствует им и пойдет за ними, так что никаких радикальных действий даже не потребуется. Возможно, и Ленина во главе правительства менять не придется. Спиридонова была уверена, что Ленин «с его огромным умом и личной безэгоистичностью и добротой» поймет «всю чистоту помыслов левых эсеров».

Тот факт, что левые эсеры готовились к выступлению, отрицать было бессмысленно — на это указывало слишком много фактов. Позже в своих воспоминаниях левоэсеровские лидеры пытались оправдаться — они настаивали на том, что выступили вовсе не против большевиков, а для того, чтобы защитить Москву от немецких агентов и вооружаемых ими военнопленных. В конце июня 1918-го в газетах появилось сообщение о том, что в помещении ЦК партии обнаружили четыре бомбы, заложенные на первом этаже. Германские агенты, по утверждениям левых эсеров, якобы устроили за ними настоящую слежку. Сергей Мстиславский писал, что у него из квартиры украли документы. Спиридонова утверждала в своих показаниях: «Ввиду того, что у нас были опасения, что немцы, имея связь с мирбаховскими военнопленными (вооруженными), могут сделать внутреннюю оккупацию Москвы и что к ним примкнут белогвардейские элементы, мы приняли меры к мобилизации левоэсеровских боевых сил».

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?