– Вы знали, что кобыла вот-вот должна ожеребиться? – спросил Кит спокойно. Конюхи с ужасом уставились на него. Один из них покосился на новорожденного жеребенка.

– Отвечайте.

Сюзанна осторожно взглянула на Кита. Как ему удалось сделать коротенькое слово таким зловещим?

– Д-да, сэр, – ответил тот, что посмелее.

Снова наступило молчание, только шелестели по соломе маленькие копытца, да кобыла хлестала себя хвостом по крупу.

– Они могли умереть, – произнес Кит задумчиво, – в ваше отсутствие. И кобыла, и жеребенок. Одни, без помощи. А в ваши обязанности входит заботиться о лошадях, ведь так?

Сюзанна решила, что лица у конюхов сейчас точно такие же, как у осужденных под топором палача. Оба молчали, лишившись дара речи.

– Пошли вон, – сказал наконец Кит тихо и презрительно. – И чтобы я вас больше не видел.

Парни повернулись и бросились прочь. Кобыла подталкивала мордой новорожденную дочку, точную копию матери вплоть до звездочки на гнедом лбу, а малышка махала крошечным хвостиком, училась стоять на ножках, вдыхала воздух, тянулась к материнским соскам.

Кит проводил конюхов взглядом и повернулся к кобыле и жеребенку. Он спокойно смотрел на них, а Сюзанна не сводила глаз с него.

– Придется мне пару дней самому о них заботиться. – Кит задумчиво погладил потемневший от пота лошадиный бок. – Надеюсь, с ними все будет хорошо. – Она услышала в его голосе облегчение. И теплоту. Он снова обернулся к ней с неуверенным, почти смущенным лицом. Сюзанна полагала, что такое с ним случалось нечасто.

– Вы поступили очень смело, Сюзанна.

От какого-то нового выражения в его глазах ей вдруг стало тепло, и одновременно она почувствовала себя странно незащищенной.

– Я не думала о том, чтобы быть смелой.

Уголки его губ приподнялись.

– Это делает ваш поступок особенно смелым. – Она никак не могла понять, что выражало его лицо в данный момент. Угрюмость, смущение, может быть, робость. Нет, только не робость. Но она безошибочно чувствовала его теплоту.

– Завтра рука немного поболит. – Он рассеянно погладил ее по плечу. Сюзанна даже прикрыла глаза, до того приятно ей было это поглаживание. Оно казалось еще более интимным, чем поцелуй, хотя, разумеется, ничто не могло быть интимнее, чем просунуть руку внутрь лошади, поэтому Сюзанну сейчас его прикосновение нисколько не шокировало.

Кит резко убрал руку, и она снова широко раскрыла глаза. Некоторое время они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Сюзанна почувствовала странное умиротворение.

Кит откашлялся.

– Думаю, на сегодня мы отменим наш поход в лес, мисс Мейкпис. Опять. Я хочу немного понаблюдать за ними... – Он кивнул на лошадей. – К тому же ваша амазонка вконец испорчена.

Сюзанна оглядела себя.

– Пустяки.

Он почему-то улыбнулся и несколько раз кивнул. Сюзанна вытерла липкие руки о грязную юбку и взглянула на маленькую кобылку. Еще недавно она лежала свернувшись в тесноте материнской утробы, а теперь жадно сосала молоко. Сердце у Сюзанны сладко сжалось. Завтра надо непременно нарисовать их – мать и дочь.

– Как вы ее назовете? – спросила Сюзанна.

– Думаю – Сюзанна.

Он сказал это чересчур быстро, и глаза его вспыхнули озорным огнем. Сюзанна склонила голову набок, делая вид, что размышляет.

– Великолепно, – промолвила она. – Чудесное имя для такого красивого создания.

Потом грациозно повернулась, метнула на него через плечо дерзкий взгляд и поспешила домой по знакомой тропинке. Она бережно уносила с собой последнее выражение, промелькнувшее на его лице. Это была не насмешка. Не равнодушие, не раздражение.

Что-то совсем другое...

И в ее душе шевельнулась сладкая надежда.

Спала той ночью Сюзанна глубоко и долго, словно все падала и падала в черный колодец. Теперь для нее было естественно просыпаться с восходом солнца, под птичье пение, когда комнату наполнял утренний свет. Она чувствовала себя отдохнувшей до самой глубины души – доселе неведомое ей ощущение.

День снова обещал быть теплым. А как насчет погоды? Сюзанна приподнялась на кровати и обнаружила, что руки и спина плохо гнутся. Она немедленно вспомнила почему: новорожденный жеребенок! Сюзанна! Она улыбнулась. Может быть, у нее нет семьи, но вот родилась кобылка, которую назвали в ее честь. Это кое-что!

Сегодня... сегодня она наденет муслиновое платье цвета лютиков, от которого ее глаза становятся золотистыми, почти янтарными. И виконт непременно обратит на это внимание. О да, он никогда не скажет по этому поводу никаких приятных пустяков. Но он заметит, Сюзанна знала.

Ему нравилась ее шляпка. Та, зеленая. Одному Богу известно, какие еще комментарии притаились в его загадочной голове, если это, пока единственное, вырвалось у него, когда на него упала лошадь.

Ее сердце вдруг сладко сжалось. Она натянула платье. Справиться со шнуровкой сегодня было сложнее, чем всегда, но она все же справилась. Мамину миниатюру положила в кармашек передника, подумав, что, возможно, покажет ее Киту. Ведь он интересовался, и почему-то ей хотелось показать ее ему.

Она стала спускаться с лестницы, когда услышала тетин голос:

– Сюзанна, тут для тебя сюрприз.

Ох, нет! Ей хотелось только чаю, гренков и чего-нибудь поосновательнее, и она знала, что будут сосиски благодаря тому, что она работала у виконта. Сюзанне казалось, что она никогда не сможет смотреть на корзинку для пикника без содрогания. А после услышанных несколько дней назад откровений об отце...

«Пожалуйста, тетя Франсис, больше никаких сюрпризов!» Сюзанна замедлила шаг. А достигнув лестничной площадки, замерла, сердце едва не выскочило из груди.

– Дуглас!

Сюзанна очень обрадовалась, что надела платье цвета лютиков.

– Здравствуй, Сюзанна. – Он вспыхнул. – Ты выглядишь... – Он пожирал ее глазами. – Чудесно, – договорил он тихо.

Сюзанна лишилась дара речи. Сердце выбивало барабанную дробь, как на военном параде.

– Спасибо, Дуглас, ты тоже очень хорошо выглядишь, – наконец-то выговорила она.

Это было правдой! Она уже почти успела забыть, какой Дуглас красивый – темноволосый, с тонкими чертами лица и ясными серыми глазами, знакомыми ей так же хорошо, как собственные. Неужто они расстались всего несколько недель назад!

Он мог быть здесь только по одной причине. Дрожь радостного предчувствия заставила ее задержать дыхание. Тетя Франсис стояла рядом с Дугласом, сцепив руки на животе, и с удовольствием и любопытством смотрела на них.

Они разглядывали друг друга еще несколько мгновений, потом Сюзанна решила спуститься по оставшимся ступенькам. Ей было очень приятно его видеть. В то же время обнаружить Дугласа в доме тетушки было как-то странно, так же, как чайник в ванной комнате, например. Он принадлежал совсем другому миру.