— А я не знала! Я скажу кучеру! — ответила я, представляя, что у меня под домом стоит роскошная карета.

— А почему вы не послали слуг? — спросил староста, присматриваясь ко мне.

— Мои слуги бояться фэйри! — возмутилась я, вспоминая ту чопорную и противную даму, которая любила приезжать к тетушке на чай. Дядя сказал, что дама была не совсем аристократичного происхождения, и ее не принимали в обществе. А тетя была аристократкой, поэтому даме нужно было, чтобы ее кто–то протежировал.

— Эти мерзкие фэйри! — продолжила я, поражаясь, как ловко у меня получается этот спектакль. — Они мне все уши прожужжали! Фэйри, фэйри! Я поувольняла почти всех, и теперь жду, когда муж пришлет новых!

— А вы что? Разве не боитесь? — спросил староста, а народ притих.

— Я — жена инквизитора, — усмехнулась я. — Как вы думаете, а боюсь проклятых фэйри? Или нет?

— Понятно, — кивнул староста. А я надеялась, что мне поверили. Селяне перешептывались и зыркали на меня. Я старалась не обращать внимание.

— Ой, а можно я куплю себе вон того кролика? Вам все равно его жечь, а мне он очень нужен! — спросила я, глядя на Вольпена, который притих и слушал. — Я сделаю из него роскошный воротник! Даже рожки оставлю! Пусть все знают, что это был настоящий фэйри! Знаете, в Столице сейчас это последний писк моды!

— О, нет! — заорал Вольпен. — Лучше сожгите! Я вас умоляю! Только не на воротник к этой инквизиторше! Эй, чего стоишь, жги, давай!

— Что–то это подозрительно, — заметил староста Морриган, бегая глазами.

— Подумайте сами. Вы его сожжете, останетесь без денег, а без воротника. И все расстроятся, — спорила я. — А если вы мне его продадите, то у вас появятся деньги, а я сейчас же отвезу его в Столицу, с него там снимут шкурку и сделают мне воротничок. И оторочку для перчаток! И все будут счастливы!

— Кроме меня! Руки прочь от моей шкуры, инквизиторша! — орал Вольпен, пока внутри меня стучало: «Только бы поверили! Только бы поверили!».

Жители загалдели: «Пусть деньги покажет! А вдруг не настоящие!»

— Вот, — вздохнула я. — Надеюсь, хватит на бричку и овощи.

— Настоящие? — подозрительно спросил староста, беря из мешка одну монетку. Он попробовал ее на зуб. А потом вытащил какой–то знак из–за пазухи.

— Инквизиция дала, чтобы мы могли проверить, — заметил он, прикладывая знак к монете. Монета не исчезла. Все посмотрели на мешок, а потом на старосту.

— Так мы ничего в карман себе не положим! А так хоть продадим! — кричали они, убеждая старосту продать мне Вольпена. — Давай, Морриган! Продавай!

— Несите веревки! — крикнул староста, а у меня от сердца отлегло. Вольпен сопротивлялся до победного. Он орал, кричал, кусался и вырывался. Но его одолели всей деревней.

— Смотрите, он хитрый, — послышался голос старосты, когда мне несли Вольпена. Во рту у него был кляп, а он сам мотал головой и бешено вращал глазами. — Его заклинанием припечатало, так что колдовать не сможет! И не заболтает! Вы кляп не вынимайте! А то он такой мастер болтовни!

— А можете еще покрепче связать? — спросила я, видя, как селяне окончательно убедились в моих намерениях. И уже несли веревку.

Я сторговалась на бричку и лошадку, купила картошки, сыра и окорок. Две хозяйки чуть не подрались за право продать мне домашний пирог.

— А кто раньше жил в поместье? — спросила я, как бы невзначай. Староста ходил за мной попятам, нося клетку с кроликом.

— Это надо поспрашивать. Тут много кто жил, — махнул он рукой. — А что такое?

— Да так, интересно, — пожала я плечами. — Слишком нище и убого! Я как только приехала, так сразу привела поместье в порядок! А то мне гостей стыдно позвать!

— Может, служаночка вам нужна? — спросил какой–то старик. — У меня три дочери есть! Хоть всех трех забирайте!

— О, нет, — махнула я рукой. — Я лучше привезу из столицы. А то платье испортят!

— Ладно, — пожал плечами дед, снова усаживаясь на скамейку.

Бабки были похожи на куриц. Они вспоминали, кто жил в поместье, но никак не могли вспомнить.

— Девочка маленькая была… Помню, как приезжала! Один раз! — спорила бабка с другими. — Да девочка, не сын! Сын у вторых был! Да долго не задержались!

— А как ее звали? — спросила я, видя, как бабки вспоминают.

— Ой, не помню. Она тут один раз была, а мы что? Запоминали? — развели руками бабки.

Все, с кем я разговаривала, помнили лишь семью с девочкой. Но никто не помнил ни имен, ни титула, ни фамилии. Слуг они тоже привозили из столицы, местных в слуги не брали. Ну кроме одной. А та уже померла давно.

Нагрузив телегу, я водрузила сверху клетку с Вольпеном и направилась по колее. На самом деле я впервые управляла лошадкой, поэтому переживала не меньше нее.

— Не забудьте свернуть направо после поваленного дерева! — кричали мне вслед.

Деревня удалялась, а дорога свернула вправо.

— Ты как? — спросила я, вытряхивая Вольпена из клетки и помогая ему выплюнуть кляп.

— Понаставили ловушек! Куда не сунься. А с виду неприметные!

Я развязывала узлы, радуясь, что успела спасти его.

— А ты так мастерски лжешь! Прямо как истинная фэйри! Врала, главное, и не краснела! — внезапно произнес Вольпен, пока лошадка трусилась сама по себе. Видимо, она знала дорогу. Главное, не пропустить нужный поворот и поваленное дерево.

— Я? — покраснела я. — Я обычно всегда говорю правду!

— Да ладно тебе! — махнул лапой Вольпен, поглядывая на печать. — Все фэйри врут! Это твоя натура проявляется. Сначала человека понравившегося украла, теперь врала, как будто всю жизнь это делала!

— Но я просто хотела спасти тебе жизнь! — возразила я. Неприятно, когда тебя ловят на обмане. Пусть даже во благо.

— Вот это мастерство! Склоняюсь перед тобой! А лицо — то у тебя было такое, что я и сам чуть не поверил, представляешь?! — восхищался Вольпен. — Да, кстати, что с твоим лицом?

— Это феи решили меня отблагодарить, — вздохнула я. — За то, что