верх и низ, услышал отдаленные крики, и вскоре провалился в бездонную чёрную яму. Он падал и падал во тьме, никого и ничего – лишь холод и тупая боль. Рука его безжизненно свесилась вниз, томик «Посмертных записок» упал на пол, закрылся, и для Эйдана Диккенса всё закончилось. Сердечный приступ настиг его в 75 лет в декабре, в той комнате, которая когда-то служила медицинским кабинетом некого доктора Фостера, погибшего от неожиданной бомбёжки в 1940-м вместе с другими 182 обитателями школы. Сто восемьдесят четвертый умирал дольше всех остальных, намного дольше, но в итоге и он, наконец, присоединился к мёртвым.

Его жена – Клэр была моложе Эйдана на тринадцать лет, но скончалась спустя месяц после его смерти. Она перенесла два инсульта, третий стал для неё последним. Она умирала два дня, врач – мистер Фейбер ‒ почти всё время был при ней и как мог облегчал её страдания. Эллен оставила в Лондоне Гарольда и детей на попечение Джейн Фрай и помчалась в Карлайл к умирающей матери. Сидя у её постели, Эллен практически не говорила с ней, Клэр была очень слаба, в забытьи, кроме того, даже изъяви она желание произнести хоть слово, её вряд ли бы поняли. Однако произошло нечто странное. Перед тем как забыться последним предсмертным сном Клэр пришла в себя, посмотрела на дочь осмысленным ясным взглядом и сказала очень чётко и громко, почти выкрикнула: «Он это сделал, Элли, он всё-таки сделал ЭТО! Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae».18 Больше Клэр не приходила в себя, и вскоре доктор Фейбер установил её смерть.

Эллен никому этого не рассказала. Как не рассказала о том, что её десятилетний сын – маньяк и садист, а второй сын неуклонно отдаляется от неё, идёт на поводу у свихнувшегося брата, муж – клинический идиот даже не подозревает, что его жену мучают убитые дети. Хитрый лис Фрэнк Бозуорт, бессонные ночи, пустые бутылки и ужас разоблачения. Холодная голова Эллен Уитл начала её подводить, язык развязывался под действием алкоголя. Историю родного дома она рассказала Джейн, но не ответила, зачем к ней явился инспектор полиции. Она повторила рассказанное Уильямом о Мэйми О’Лири и её отце, особо подчеркнув, что девочке нужен был уход и присмотр, чего Джилрой ей не обеспечил. Более того, в последнее время Джилрой начал часто прикладываться к бутылке и вновь начал курить, хотя и утверждал, что бросил несколько лет назад. Эллен слишком наиграно ломалась, делая вид, что не хочет этого говорить, но:

‒ Однажды он пришёл в мастерскую в стельку пьяный, я уложила его спать в комнате для гостей и велела Лиззи присматривать за девочкой. Гарольд был на работе, Уилл и Джо – в школе. Если бы Гарольд увидел Джилроя в таком состоянии, он бы вышвырнул его из дома, а я этого совсем не хотела. Я знаю, как тяжело ему в одиночку растить дочь с таким диагнозом. Денег у них нет, почти всё, что я платила ему уходило на аренду жилья и врачей. – Она сделала театральную паузу, затем большой глоток скотча и продолжила. ‒ Я была в мастерской, когда услышала крики в гостиной, кричали Джилрой и Лиззи и, кажется, я услышала детский плач. Я бросила всё и побежала в гостиную, чтобы узнать, в чём дело и… Я вошла и увидела – Мэйми свернулась калачиком на полу, Джилрой – он всё ещё был пьян, – хватал её за руки и волосы и кричал на неё, чтобы она встала. Несколько раз он ударил её по щекам, она пыталась закрыть ладонями лицо, а он хватал её за руки и тянул вверх. Лиззи пыталась оттащить его от девочки, но вы видели Лиззи – она совсем ещё юная и хрупкая девушка, что она могла сделать против взрослого пьяного ирландца?

‒ Вероятно, ничего, ‒ ответила Джейн без единой эмоции в голосе.

‒ Джилрой отшвырнул её в сторону, и она отлетела от него как кукла, упала на пол и разбила колено. Я попросила её молчать об этом, не знаю, молчала она или нет, но Гарольд и мальчики точно ничего не знают.

‒ Вам следовало сообщить об этом в службу опеки, вам не кажется, что это было бы правильно? ‒ спросила Джейн, не притрагиваясь к стакану со скотчем.

‒ Я знаю Джилроя давно. Он хороший человек, не жестокий, просто ему тяжело, и он оступился. Боже правый, когда умерла его жена, я думала он сойдёт с ума от горя, но он взял себя в руки и воспитывал больную дочь, как мог. У Мэйми синдром Каннера, она с рождения замкнута в себе, ни с кем не говорит, ни на что не реагирует. Джилрой обязан был отдать дочь в специализированное учреждение, где ей обеспечили бы правильный уход и лечение. Никакая няня не способна дать этой девочке необходимую заботу, уж тем более алжирская эмигрантка, которая толком и английский не знает. Я говорила ему, но он не слушал. Джилрой полагал, что, найдя Мэйми няньку, решил все проблемы. Девочка, в общем-то, тихая и спокойная, посади её на диван, дай блокнот с карандашом, и она будет сидеть там сколько угодно, пока не изрисует весь блокнот. Она сама никуда не лезла, ничем не интересовалась, ни с кем не взаимодействовала, следить за ней было несложно, вот мы все и расслабились. Когда Джилрой приводил её сюда, за ней присматривала Лиззи, и никогда никаких проблем не возникало. Девочка просто сидела и рисовала, пока Джилрой работал в мастерской. Но всё же это необычный ребёнок, и подобная беспечность рано или поздно аукнулась бы Джилрою. Но мне было жаль его, ведь он любит Мэйми.

‒ А ещё он избил её на ваших глазах, и бедной Лиззи тоже досталось.

‒ Я решила не разрушать его жизнь. Я поступила неправильно, но тогда мне было жаль его. Каждый заслуживает второй шанс, разве не так?

‒ Не знаю. Слава богу, я не знакома с мистером Джилроем и не имею представления о том, заслуживает он второго шанса или нет.

Эллен помолчала, о чём-то задумавшись, или делая вид, что задумалась, затем посмотрела на Джейн с решимостью.

‒ В свете случившегося с Мэйми и того, что рассказал мне сегодня мистер Бозуорт, теперь я думаю, что совершила ужасную ошибку, не рассказав о поведении Джилроя специальным службам.

Подавив ухмылку, Джейн посмотрела ей прямо в глаза. Речь уже