– Я хочу собственное телевизионное шоу.

Через шесть недель был подписан контракт с «Консолидейтед Бродкастинг».

– Компания хочет, чтобы дефицитным финансированием занялась одна киностудия, – сообщил Тоби Клифтон Лоуренс. – Эта идея мне нравится, потому что я могу разработать ее в контракт на картину.

– А какая киностудия?

– «Пан-Пасифик».

Тоби нахмурился.

– Сэм Уинтерс?

– Правильно. По-моему, он самый лучший руководитель студии во всем бизнесе. Кроме того, он владелец фильма, который я хочу получить для тебя. Она называется «Малыш отправляется на Запад».

Тоби задумался:

– Я был в армии с Уинтерсом. Ладно. Но за ним должок. Так что обдери как следует этого сукина сына!

Клифтон Лоуренс и Сэм Уинтерс сидели в парилке спортивного зала студии «Пан-Пасифик», вдыхая нагретый воздух с запахом эвкалипта.

– Вот это настоящая жизнь, – вздохнул маленький импресарио. – Кому нужны деньги?

Сэм усмехнулся:

– Почему же ты этого не говоришь, когда мы ведем преговоры, Клиф?

– Не хочу тебя баловать, мой мальчик.

– Я слышал, ты сделал Тоби Темплу контракт с «Консолидейтед Бродкастинг».

– Крупнее этого контракта у них еще не было.

– А кто возьмет на себя дефицитное финансирование шоу?

– Почему ты об этом спрашиваешь, Сэм?

– Это могло бы заинтересовать нас. Я даже присовокупил бы контракт на картину. Я только что купил комедию под названием «Малыш отправляется на запад». Ее еще не анонсировали. Думаю, что Тоби подошел бы идеально.

Клифтон Лоурес нахмурился и сказал:

– Черт! Жаль, что я не знал об этом раньше, Сэм. Я договорился с Эм-джи-эм.

– Что, уже окончательно?

– Ну, почти. Я дал им слово…

Двадцать минут спустя Клифтон Лоуренс получил для Тоби Темпла контракт на очень выгодных для него условиях, по которым студия «Пан-Пасифик» бралась за постановку «Шоу Тоби Темпла» и давала ему главную роль в фильме «Малыш отправляется на Запад».

Переговоры могли быть более продолжительными, если бы в парилке не стало так невыносимо жарко.

В одном их условий контракта Тоби Темпла оговаривалось, что ему не обязательно было приходить на репетиции. Дублер Тоби будет отрабатывать с приглашенными артистами сценки и танцевальные номера, а сам Тоби появится на заключительной репетиции и для записи на пленку. Это давало Тоби возможность сохранить всю свежесть и увлекательность своего выступления.

В день премьеры телешоу, в сентябре 1956 года, Тоби вошел в помещение театра на Вайн-стрит, где шоу должны были записать на пленку, и стал смотреть репетицию. Когда она закончилась, он занял место дублера. Театр вдруг словно наэлектризовался. Спектакль ожил, засверкал и заискрился. А вечером этого дня, когда он был записан и вышел в эфир, его смотрели сорок миллионов зрителей. Казалось, что телевидение было создано именно для Тоби Темпла. Крупным планом он стал еще симпатичнее, и зрители с восторгом встретили его телевизионное появление. Шоу имело грандиозный успех. Оно сразу взлетело на первое место по рейтингу Нильсена, где прочно и осталось. Тоби Темпл перестал быть просто звездой.

Он стал суперзвездой!

Голливуд оказался еще прекраснее, чем представляла его себе Джилл Касл в мечтах. Она ездила на экскурсии по городу и видела снаружи дома, где жили «звезды». Она верила, что когда-нибудь и у нее будет красивый дом в Бель-Эйр или Беверли-Хиллз. А пока Джилл жила в старом безобразном деревянном двухэтажном строении, где сдавались комнаты. Ее комната стоила недорого, и Джилл надеялась, что можно будет растянуть на какое-то время те двести долларов, которые ей удалось скопить. Дом был расположен в Бронсоне, в нескольких минутах ходьбы от центральной улицы Голливуда – Вайн-стрит.

Было еще одно обстоятельство, которое делало дом привлекательным в глазах Джилл. Все остальные жильцы, которых было около дюжины, тоже пытались попасть в кино, либо работали там в качестве статистов или на эпизодических ролях, либо уже ушли в отставку из кинобизнеса. Старожилы бродили по дому в пожелтевших халатах и бигуди, потрепанных костюмах и сношенных туфлях, на которые уже ничем нельзя было навести глянец. Жильцы выглядели скорее выжатыми до капли, чем состарившимися. В доме была общая гостиная с обшарпанной и продавленной мебелью, где все они собирались по вечерам и обменивались сплетнями. Все давали Джилл советы, которые по большей части противоречили друг другу.

– Чтобы попасть в кино, милочка, надо найти себе пэ-эра, которому ты понравишься. – Это сказала дама с недовольным лицом, которую недавно выставили из телевизионного сериала.

– А что такое пэ-эр? – спросила Джилл.

– Помощник режиссера. – Это было сказано тоном снисхождения к невежеству Джилл. – Ведь это она нанимает сьюпов.

Джилл так смутилась, что не осмелилась спросить, кто такие эти «сьюпы».

– Если хочешь послушать моего совета, то ищи себе похотливого режиссера. Пэ-эр может дать тебе роль только в своей картине. А режиссер может дать тебе роль где угодно, везде.

Это сказала беззубая женщина, которой было уже никак не меньше восьмидесяти.

– Ну да? Большинство из них – гомики, – заявил лысеющий характерный актер.

– А какая разница? Я хочу сказать, не все ли равно, как будет положено начало? – вмешался целеустремленный молодой человек в очках, сгоравший от желания стать писателем.

– А что, если начать статисткой? – спросила Джилл. – Центральное бюро записи…

– Там ничего не светит. Списки уже закрыты. Они тебя даже не запишут, если ты только не какая-нибудь специальность.

– Я… извините, а что значит специальность?

– Ну, это если, например, у тебя что-то ампутировано. За это платят тридцать три пятьдесят восемь, а не двадцать один пятьдесят, как обычно. Или если у тебя есть вечернее платье, или ты умеешь ездить верхом – тогда получаешь двадцать восемь тридцать три. Если умеешь сдавать карты или знаешь, как себя вести за столом для игры в кости, – это будет двадцать восемь тридцать три. Если играешь в футбол или бейсбол, то тебе заплатят тридцать три пятьдесят восемь – столько же, сколько и безногому-безрукому. Если умеешь ездить на верблюде или слоне, то получаешь пятьдесят пять девяносто четыре. Я тебе советую даже не пробовать устроиться статисткой. Иди на эпизодические роли.

– Я не совсем представляю себе, в чем тут разница, – призналась Джилл.

– Когда играешь эпизодическую роль, то просто произносишь по крайней мере одну фразу. Статистам же не разрешается разговаривать, разве что только в массовках.

– Где-где?

– В массовках – там, где надо создавать шумовой фон.