Еще какое-то время они набирали высоту, и Брейн смирно сидел в кресле, где имелись даже двухточечные ремни.

Наконец машина выровнялась, гул двигателей стал тише, и пилоты расслабились, это было заметно.

– Так что, мы сейчас летим в Глинтвер? – спросил Брейн.

– Нет, сейчас мы летим от Глинтвера.

– А куда?

– Говорить не имею права. На задание летим.

– А после задания – в Глинтвер?

– Да, потом мы будем вольные птицы, – кивнул командир.

– Вы из-за меня садились на тот аэродром?

– Ну разумеется.

– А топливо?

– Топливо ваши подогнали, чтобы компенсировать потери на посадку, взлет и крюк от основного маршрута.

– Вы еще и крюк делали?

– Да, и немалый.

– Ну извините.

– Ничего страшного, наше начальство с вашим управлением старается не пререкаться. Себе дороже.

Второй пилот покосился на командира. Тот заметил это, пожевал губами и сказал:

– Вы, сэр, не обращайте внимания на мою болтовню. Иногда после резкого набора высоты от кислородного голодания такую хрень нести начинаю, что самому потом стыдно.

– Пустяки, полковник.

– Кстати, если надоест сидеть на инспекторском стуле, штурман проводит вас в каморку стрелка. Там раскладывающееся кресло, можно дрыхнуть с комфортом.

– А долго нам лететь?

– За час догоним группу, потом вместе пару часов и обратно – четыре.

– И все без пересадки?

– Без пересадки. На то нам и топливо накачали с перегрузкой, видали, как крыльями кусты рубили?

– О да, никогда такого не видел.

– Не поверите, я тоже! – признался командир, и они с Брейном засмеялись, а второй пилот снова неодобрительно покосился на командира.

До встречи с основной группой самолетов Брейн решил из кабины не уходить, ему было интересно – он никогда не летал на таком аппарате, да еще в кабине. Между тем, пилоты, казалось, просто отдыхали, лишь командир изредка разговаривал с кем-то по радио:

– «Лея-восемь», вы куда подевались? – спрашивали его.

– Мы идем к вам, «лея-один».

– Груз захватили?

– Это секретная информация.

– Да ладно тебе, Хейвуд, небось опять наркоту прихватил. Так я падаю на хвост – полфунта мне отсыплешь.

– Тогда уже и мне! – вмешался в разговор кто-то третий.

– Гуннарт, тебя тут и рядом не стояло! – раздраженно ответил второй пилот Хейвуда.

– Когда в карты отыграешься, будешь указывать, а пока ты никто, – ответил некий Гуннарт.

– Ладно, «лея-восемь», ждем вас на развороте. Поспеете?

– Да, у нас все рассчитано, – заверил командир.

– Если считал Баффет – следует перепроверить.

– Я все слышу! – вмешался штурман, отвлекаясь от разглядывания обнаженных девиц. Затем наткнулся взглядом на Брейна и спросил: – Что, туалет?

– Да, – кивнул тот, хотя в туалет ему не хотелось.

– Там, прямо по галерее, перед пожарным постом.

– Спасибо, – сказал Брейн и, поднявшись, вышел из кабины.

Видимо, галереей был назван длинный и узкий коридор, который тянулся до самого хвоста. На стенных панелях было множество контрольных лампочек и бесчисленное количество тумблеров, вентилей и каких-то спрятанных под стекло кнопок с надписями вроде «обходный клапан ПВН», «прокач. периодичн.», «неполн. загруз. ПСК».

А еще Брейн увидел поцарапанный экран с электронной диаграммой боевой загрузки. Получалось, что при максимальной бомбовой нагрузке в двадцать пять тонн в этот раз они тащили тридцать четыре. Видимо, поэтому так натужно пыхтели двигатели при взлете и самолет прихватил кусок не забетонированной полосы.

Дойдя почти до конца, Брейн увидел дверцу с табличкой «Стрелок». Однако пойти туда не решился – невежливо было шнырять по чужому судну, поэтому свернул направо – в гальюн, который оказался довольно приличным по размеру и очень походил на туалеты в железнодорожном транспорте.

Когда-то в детстве Брейн очень любил ездить на поездах.

Когда он вернулся, впереди были видны силуэты группы бомбардировщиков, похожих на огромных перекормленных птиц. Они плавно покачивались, как корабли на волнах, оставляя белоснежные струи выхлопа.

Командир обменялся с другими экипажами приветствием, «лея-восемь» занял место в строю, и плавание продолжилось, а Брейн, решив, что насмотрелся вдоволь, в сопровождении штурмана отправился в кабину стрелка.

– Вот тут у Гарри отличное местечко имеется, – рассказывал штурман, показывая, как удобно раскладывается кресло стрелка. – Есть даже одеяло, правда, тоненькое. Подушка жесткая и вентилятор, если жарко.

– Кондиционера нет?

– Кондиционера нет. Машина старая, тогда считали это излишеством, чтобы тянуть общую магистраль через весь корпус.

– А отдельный кондиционер не могли сделать?

– Это авиация, здесь каждый грамм на счету. И потом, если у стрелка работа имеется, он хрен разберет, жарко ему или холодно.

Штурман похлопал по панели наведения, отчего зарычали приводы и дернулись четыре пушки, торчавшие наружу через прозрачный бронекварцевый козырек.

– Ой, они живые! – дурашливо воскликнул штурман и засмеялся.

Брейн улыбнулся из вежливости.

– А почему стрелок не полетел, если у вас тут гальюн имеется?

– Да не понос у него, на конец чего-то поймал, вот и сидит на таблетках. Гарнизонный док его всякой дрянью накачивает. Он, конечно, мог бы и с таблетками сгонять, но работы тут не ожидается – район спокойный, вот полковник его и освободил, чтобы уж долечился. А то он еще с прошлого раза недолеченный.

– Так он ходок?

– Еще какой.

– Ну ладно. – Брейн сел на разложенное кресло и бросил на него подушку. – Разбуди меня, когда к месту подлетите.

– Хорошо, сэр, разбужу обязательно.

Привычка засыпать при каждом удобном случае сработала, и Брейн благополучно проспал около двух часов и сам проснулся, когда судно чуть дрогнуло, проскочив воздушное завихрение.

– Аллеу, в стрелковом отсеке! Это штурман. Можете просыпаться, мы подходим к «точке зеро», – прозвучало из динамика на стене.

– Спасибо, я проснулся! – отозвался Джек.

– Придете в кабину?

– Пока понаблюдаю отсюда, здесь даже интереснее, – признался Брейн, поднимая спинку кресла и подъезжая на треноге к прицельной панели.