– Честное слово, понятия не имею, – принялась оправдываться управляющая, – я не против животных, даже люблю их. У нас в семье, например, живут муж, свекровь…

– Он милый, совсем не злой, – перебила Алю Белка и взяла на руки диковинное создание, – просто испугался незнакомой обстановки. И у него есть хозяин. Лохматик чистенький, в ошейнике.

– Правда, он очаровательный? – обрадовалась Захарьина. – Чудо-мальчик, был бездомным, теперь мой! Сначала я назвала его Алексом, но потом увидела по телику сериал, там был герой Алекс! Гадкий! Поэтому теперь кота зовут Франциск. Но можно звать просто Франци.

И только в этот момент я вспомнила, что Несси села в машину, имея при себе перевозку, в которой сидело чудо-юдо непонятного происхождения.

Почему я не узнала Алекса, простите, Франци? Да после всех приключений в Фурске я себя в зеркале не опознаю. И не ожидала увидеть мутанта в бутике, все его игрушкой называли!

– Милое создание, оригинальное, – протянула Зинаида и погладила неведому зверушку, – какая шерстка мягкая.

– Он меня лизнул, – восхитилась Лара, обнимая Франциска, – лапы мощные, но не кошачьи, смотрите, когти не убираются.

– Это собака? – удивилась Алевтина. – Но морда-то!

– Как у землеройки, – влез со своим мнением Леонид.

– Врач сказал, что Франциск кот, – возразила Несси, – но особой породы: новый шоссейно-кустарниковый Май Кунин.

Я с трудом сдержала смех. Доктор думал, что удачно пошутил, да только он понятия не имел, что у Несси уже живет рыжебородая горно-пятнистая магера. И вот теперь к ней прибавился шоссейно-кустарниковый Май Кунин.

– Раньше тут работал ветеринаром Савелий Михайлович Разгонов, – неожиданно сказал оператор.

Ну и ну! Он, оказывается, говорлив!

– Мы посетили врача в Москве, – пояснила Захарьина, – его зовут Константин. Отчества не знаю. А что, Разгонов отличный доктор?

– Любезный, как вас зовут? – спросила Зинаида Федоровна.

– Петр, – коротко ответил оператор.

– Отчество? – не удовлетворилась Ковригина. – Неудобно постороннего человека только по имени звать.

– Сергеевич.

– Ну уж и фамилию свою назовите, – не утихала мать мэра.

– Кузнецов.

– Петр Сергеевич, – улыбнулась Зинаида, – вы, очевидно, недавно живете в Фурске…

– Меня тут вообще нет, – уточнил оператор, – я из столицы на съемки приехал.

– И знаете ученого Разгонова?

– Да.

– Откуда?

– Читал о нем!

– Где?

– В газете.

– В какой?

– Не помню.

– Что там написали?

– Ну… он опыты какие-то проводил, – наконец-то дал слегка развернутый ответ оператор.

Ковригина сложила руки на груди.

– Петр Сергеевич, если пресса сообщит, что у меня есть пушистый хвост, вы поверите?

– Нет.

– Почему? Печатное издание всем новость сообщило! Зинаида Федоровна прячет от посторонних глаз отросток позвоночника.

– Глупость же.

– Почему тогда вы доверяете россказням про Савелия Михайловича? – наседала мать мэра.

Кузнецов молчал, а Ковригина разозлилась еще больше.

– Савелий умер, он не может ответить тем, кто его не знает, но распространяет сплетни! Отвратительно! Вы хоть в курсе, что Разгонов никогда не работал ветеринаром? Он ученый! Трагически погиб от рук безумных людей. Клинику исследователь просто открыл, владел ею. И все.

Ковригина уперла одну руку в бок, вторую вытянула вперед и погрозила оператору пальцем:

– Если еще раз услышу из ваших уст гадость, то выгоню вас из Фурска навсегда! Вот так!

Зинаида замолчала. Мне стало жалко человека с камерой.

– Госпожа Ковригина, Петр не произнес ни одного дурного слова о покойном. Он просто сообщил, что в городе работал Савелий Михайлович Разгонов.

– Замолчите, Степанида! – взвилась пожилая дама. – О вас я тоже многое знаю, в курсе, как вы охотились на наивного Романа! И кто виновник ужаса, который случился в семье Звягиных, когда там впервые появилась девочка Козлова. Гадина! Сволочь! Мерзавка! Леонид! Домой!

Вскинув подбородок, мать мэра, забыв попрощаться, торжественно направилась к двери. За ней поспешил сынок. Когда маменька выплыла на улицу, Леня, который не успел перешагнуть порог, обернулся, повертел указательным пальцем у виска, развел руками и последовал за Зинаидой.

– Что я не так сказала? – оторопела я.

Владимир оглянулся по сторонам и неожиданно понизил голос до шепота:

– Ничего плохого вы не ляпнули. Старая мегера напала на Петьку. Зинаида улыбается всем, комплиментами сыплет, но в реальности она хуже гадюки. У нее припадки злобы случаются. Зря я тебя, Петяха, позвал, хотел как лучше. А ты тоже хорош! Что я просил?

– Не раскрывай рта, – вздохнул оператор.

– И зачем ты про Разгонова сказал? – рассердился режиссер. – У тебя с баблом пролет! Поэтому я решил тебе помочь, пригласил на съемки. И нате! Теперь ни копейки не получишь! И меня подставил!

– Секундочку, – остановила я режиссера, – охотно верю, что в Фурске мать мэра всевластная царица. Но ее правление ограничено масштабами вашего околотка. В Москве она никто.

– Ошибаетесь, – вздохнул Петр, – знакомых у госпожи Ковригиной армия, в столице она имеет покровителей.

– Возможно, что так, – не стала спорить я, – но в фирме «Бак» есть лишь один человек, который может выслушать вопли бабки и принять решение. Это Роман Звягин, владелец фирмы и по совместительству мой муж. Петр, обещаю точно: вам заплатят сполна, да еще выпишут премию за отличную работу. Мы будем привлекать вас и к другим съемкам.

– Используйте Петьку как хотите, – фыркнул Владимир, – но в Фурск ему теперь въезд заказан. Прости, друг, но я с тобой более не общаюсь. Я-то пока в этом болоте живу. Вот в Москву переберусь, тогда и возобновим отношения.

– А вы трус! – громко сказала Белка.

– Да! И не скрываю данный факт, – не обиделся постановщик, – мой дед один раз попал в аварию: в троллейбус, в котором он ехал, врезался бензовоз.

– Жуть! – ахнула Лара. – Дед остался жив?

– Гениальный вопрос, если учесть, что я его внук, – засмеялся Владимир, – дедульке в момент ада, который на дороге начался, едва двадцать годков стукнуло. Сергей Николаевич увидел пламя, успел выскочить и убежать. С ним находился приятель, тот бросился людей вытаскивать. Пятерых выволок наружу, за шестым кинулся и погиб сам. О товарище деда написали газеты, назвали героем, наградили его посмертно. Сергей Николаевич струсил, сам вылез, о других не подумал, жив остался, институт окончил, стал врачом, многим людям здоровье вернул, детей родил, внука воспитал и мирно ушел в девяносто два года, оставив о себе самую светлую память. А его приятель? Похоронили его совсем юным, мать от горя вскоре умерла, и конец роду. Ничего и никого после юноши не осталось. Да, он вытащил людей из огня, помог пятерым. Но ведь собирался стать доктором, скольких людей мог сделать здоровыми? Кто поступил правильно в данной ситуации? Трус или герой? Я трус. Поэтому, Петя, прости. Продолжу пресмыкаться перед Ильей Ковригиным и его мамашей-гиеной. Ты ситуацию знаешь, я сам из сортира вылезаю. Ковригин обещал меня на работу к своему другу в «Инстройпромбанк» устроить, там однокомнатные квартиры сотрудникам по цене производителя дают. Вот такая ботва, друган.