Но скорее истощилось чувство вины, нежели влечение друг к другу. Ложь стала второй натурой. Они перестали бояться разоблачения и даже поверили, что продолжение их встреч отвечает интересам всех членов семьи. В конце концов, так они все становились счастливее, в том числе и Нэнси!

Такое представление постепенно складывалось у Грейс за десять месяцев их романа с Джорджем. Именно так она видела ситуацию до кануна двадцать четвертого дня рождения Нэнси, когда она отослала сестру с матерью в кино, а сама пошла спать со своим зятем, как это случалось много раз прежде.

Но 17 октября 1922 года что-то было не так. Грейс это почувствовала, поняла, когда ранее положенного времени услышала скрежет ключа в двери, а затем и голос матери:

— Вот так, дорогая! Иди и ляг на кушетку, а я приготовлю тебе настой ромашки!

Джордж крепко спал, положив голову на грудь Грейс. Ей пришлось долго расталкивать его, прежде чем он зашевелился, кашлянул и приподнялся.

— Ш-ш-ш! — Она поднесла палец к губам. — Они вернулись! Нэнси заболела или что-то в этом роде. Я оденусь и спущусь. Подожди несколько минут, а потом тоже спускайся.

Выскользнув из комнаты и спускаясь по лестнице, Грейс всем своим нутром почувствовала недоброе. Дело даже не в возможности быть застигнутыми врасплох: они и раньше были на волосок от разоблачения, и каким-то образом всегда выходили сухими из воды. Если человек верит и не подозревает, он просто не видит того, что творится прямо перед его носом. Не видит, потому что не ищет. Нет, тут было что-то другое!

— Нэнси, дорогая! — Войдя в гостиную, Грейс обнаружила бледную Нэнси на диване и мать, щупающую ей лоб, чтобы проверить, нет ли температуры. — Что случилось?

— Она потеряла сознание в кино, — объяснила Кэтрин. — Вдруг почувствовала слабость и побледнела. Через пять минут она заявила, что в полном порядке, но я сочла за лучшее отвести ее домой. Верно? Я сейчас приготовлю ей настой ромашки.

— А это обязательно? — взмолилась пациентка.

Когда мать вышла из комнаты, Грейс уставилась на сестру. Да, она была бледна. Но она выглядела… Она выглядела несказанно счастливой.

— Нэнси, что происходит? Ты больна или нет?

— Нет! — И Нэнси улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой. — Я хотела сказать тебе раньше, Грейс, но мне и слова вставить не давали, а затем момент был упущен, и вообще я думала, что сначала следует сказать Джорджу.

— Ах, моя дорогая!

Грейс бросилась к сестре с распростертыми объятиями, и в следующее мгновение весь мир полностью изменился. Крепко обнимая Нэнси, она подняла взгляд и увидела Джорджа, неуверенно стоящего в двери, лицо его скрывала тень.

— Ну, посмотри, кто пришел! — произнесла она как можно теплее. — Нэнси должна сообщить тебе что-то важное. — А затем уже спокойнее: — Думаю, мне лучше оставить вас одних!

16 мая 1927 года.

«Жители Уэст-Энда!

Я никогда не была сторонницей карт. У меня нет терпения для бриджа; канаста меня смущает, а рамми напоминает о тех сырых воскресных вечерах в детстве, когда мне хотелось кричать о невыносимой мрачности жизни и рвать на себе волосы (это было еще до того, как я начала коротко стричься, когда у меня были длинные волосы, и этот жест выглядел очень эффектно). Итак, вы можете представить, как захватило меня намечающееся новшество в клубе «Сильвестра»: вист по средам. Если честно, от одной мысли о целом вечере за карточным столом в сопровождении медленного джаза «Сильвестра» меня клонило в сон. Но как же я ошибалась, читатель!

Во-первых, я обнаружила, что со времени моего последнего посещения оркестр Дэна Креймена стал играть гораздо быстрее. Хорошо, мистер Креймен, что вняли моему совету! Затем я открыла для себя, что вист — игра простая и легкая (как некоторые из моих знакомых, но не будем больше об этом!). Я быстро запомнила правила и, к своему удивлению, обнаружила, что игра мне нравится. Я попыталась отнестись к ней со всей серьезностью, к чему располагала вся обстановка. Столы на ночь покрывают зеленым сукном, на них ставят маленькие изящные лампочки, а рядом кладут новые, нетронутые колоды карт. Самым сложным для меня было сохранить полное спокойствие на лице, когда я заметила, что мой партнер самый настоящий шулер! Вообще-то это не должно было меня удивить. Само собой разумеется, что любой такой красивый и умный холостяк, как он, просто грязный негодяй, иначе на него уже давно кто-нибудь положил бы глаз и он был бы женат. Полагаю, что поход на вист по средам является самым лучшим способом проверить характер вашего нового кавалера! Репутация моего дьявольского друга в моих глазах пошатнулась, хотя он уверял, что играет по правилам и не допускает никакого мошенничества.

Но самое забавное в висте по средам — то, что происходит между партиями. После каждого кона и прежде, чем вы и ваш партнер перейдете к следующему столику, выигравшая девушка выбирает для танца или своего партнера, или сидящего напротив. Это было так восхитительно, колебаться между моим парнем и другим (мы выиграли совсем немного благодаря вышеупомянутой сомнительной тактике Дьявола), тогда как проигравшая леди сидела, курила и ждала, пока решится ее судьба. После тонких и одновременно жестких комбинаций виста чарльстон получался еще забавнее, и, кроме того, здесь не нужно было думать!

А еще, девушки, вы должны наведаться в «Селфридж», чтобы посмотреть новые купальные костюмы сезона. Мне известно из достоверных источников, что именно это носят в Довиле и на Ривьере. В основном они в смелую горизонтальную полоску, что не подходит для крупных леди. И не забудьте о купальной шапочке! Ваша стрижка нуждается в защите от песка и солнца!

А к концу недели мы должны подумать о Чарльзе А. Линдберге,[19]отважном американском пилоте (да, они там летают с места на место), который, если позволит погода, совершит первый безостановочный одиночный перелет через Атлантику на своем аэроплане «Дух Сент-Луиса». Скрестите пальцы за этого славного героя, когда двадцатого он оторвется от Лонг-Айленда. И пальцы ног тоже. Скрестите все, что у вас есть. Когда он приземлится в Париже, в его честь устроят прием, который станет событием века.

Держу пари, он не мухлюет в карты.

Дайамонд Шарп».

Библиотека на Марилебон-роуд была переполнена. Люди сидели на складных креслах, поставленных рядами, стояли сзади — негде было яблоку упасть. Обычно эта комната походила на холодную пещеру, но сегодня здесь была страшная духота. Жара исходила в основном от тел. В этот теплый майский день многие пришли в тяжелых нарядных костюмах и шляпах, и в результате помещение комнаты оказалось неожиданно тесным. Официальные костюмы в большинстве своем были черными, поэтому аудитория имела несколько похоронный вид. Привычный аромат библиотечной пыли усиливался сильным запахом старых платяных шкафов и нафталиновых шариков.