Отметаю все сомнения. Ленцен покинет этот дом, только сознавшись в убийстве, – другого выхода просто нет.

Вспоминаю, чему научилась у доктора Кристенсена. Рейд-методика допроса. Вогнать его в стрессовое состояние. Измотать бесконечными вопросами. Жестко требовать четких ответов. Чередовать вопросы банальные, невинные с неожиданными, провокационными, действующими на психику. Представлять фальшивые доказательства. Шантажировать, угрожать – все средства хороши.

Давить. Изматывать. Давить и изматывать. Время от времени предлагать выход – признание. Давить и изматывать. И наконец – сломать.

Но для начала проверить, нет ли у него оружия.

– Встать! – командую я. – Быстро!

Он подчиняется.

– Снимите пиджак и положите на стол. Медленно.

Делает, что говорю. Не спуская с него глаз, беру пиджак. Ощупываю левой рукой, правой держу пистолет. В карманах – ничего. Опускаю пиджак на пол.

– Вынимайте все из карманов, только медленно.

Вынимает, кладет на стол зажигалку. Неуверенно смотрит на меня.

– Повернитесь!

Поворачивается. Не могу заставить себя ощупать его, но вижу, что ни в брюках, ни за поясом оружия нет.

– Подвиньте ко мне сумку, – приказываю я. – Медленно.

Он берет сумку и двигает в направлении ко мне. Поднимаю ее, осторожно открываю, проверяю – ничего, кроме безобидных пожитков. Он безоружен, но это ничего не меняет. Если что, он прикончит меня и голыми руками. Крепче сжимаю пистолет.

– Сядьте.

Он садится.

– У меня есть к вам несколько вопросов, – говорю я. – Надеюсь, вы на них честно ответите.

Ленцен молчит.

– Вы меня поняли?

Кивает.

– Отвечайте! – кричу я.

Он тяжело сглатывает подкативший к горлу комок.

– Да, – выдавливает он из себя.

Изучающе смотрю на него. Оцениваю величину зрачков, цвет лица, частоту пульса по вене на шее. Он, конечно, крайне испуган, но вполне в себе. Отлично.

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят три.

– Где прошло детство?

– В Мюнхене.

– Сколько лет отцу?

Он смотрит на меня с неподдельным изумлением.

– Это мы можем опустить, – говорю я. – Вы знаете, почему вы здесь?

– Да, пришел брать интервью, – дрожащим голосом отвечает Ленцен.

Он говорит так, будто понятия не имеет, что я имею в виду.

– Хотите сказать, что не знаете, почему я выбрала для интервью вас? Именно вас?

Он смотрит на меня так, будто я спрашиваю его на совершенно непонятном языке.

– Отвечайте! – рявкаю я.

Ленцен вздрагивает, словно испугавшись, что в случае неверного ответа я выстрелю.

– Вы сами сказали, что выбрали меня потому, что цените меня как профессионала, – отвечает он, стараясь говорить как можно спокойней. – Но постепенно я начинаю понимать, что истинная причина была не в этом.

Зачем он продолжает делать вид, что ничего не понимает? Это бесит меня настолько, что приходится взять паузу, чтобы совладать с собой. Ладно, думаю я, как хочешь, дело твое.

– Хорошо, – говорю я. – Повторим пройденное. Сколько вам лет?

Он не отвечает сразу, и я повожу пистолетом.

– Пятьдесят три, – говорит он.

– Где прошло детство?

– В Мюнхене.

Он старается смотреть на меня, а не в ствол направленного на него пистолета.

– Вы один ребенок в семье?

Но у него это не получается. Не смотреть.

– У меня есть старший брат.

– У вас хорошие отношения с родителями?

– Да.

– У вас есть дети?

– Послушайте, вы меня уже обо всем этом спрашивали! – он старается говорить как можно спокойней. – Что происходит? Это розыгрыш?

– Это не розыгрыш, – говорю я и немножко приподнимаю пистолет.

Глаза Ленцена чуть расширяются.

– У вас есть дети? – спрашиваю я.

– Дочь.

– Как зовут вашу дочь?

Он медлит. Чувствую, как он внутренне напрягается.

– Сара.

– Ваша любимая футбольная команда?

Чувствую, как у него отлегает от сердца, когда я оставляю в покое его дочь. Отлично.

– «Мюнхен 1860».

Пора вмазать ему под дых.

– Вам нравится доставлять людям боль?

Он презрительно хмыкает.

– Нет.

– Вы когда-нибудь мучили животных?

– Нет.

– Девичья фамилия матери?

– Ницше.

– Сколько лет отцу?

– Семьдесят восемь.

– Вы считаете себя хорошим человеком?

– Стараюсь им быть.

– Кого больше любите – собак или кошек?

– Кошек.

Видно, как он лихорадочно размышляет, как он пытается понять, чего я хочу от него, а главное: как меня обезоружить. Я держу пистолет в правой руке, облокотившись о стол, я держу пистолет, как надо, и полностью сосредоточена. Я тренировалась. Стол, за которым мы сидим друг против друга, очень большой. У Ленцена нет ни единого шанса дотянуться до меня или до пистолета. Для этого ему пришлось бы встать и обогнуть стол. Ни единого шанса. Я это понимаю, и он это понимает. Взвинчиваю темп.

– Ваш любимый фильм?

– «Касабланка».

– Сколь лет дочери?

– Двенадцать.

– Какого цвета волосы у дочери?

Он стискивает зубы.

– Она блондинка.

Вопросы о дочери мучительны для него, и ему очень трудно это скрыть.

– Какого цвета глаза у дочери?

– Карие.

– Сколько лет отцу?

– Семьдесят семь.

– Только что вы сказали – семьдесят восемь. Карать за каждую ошибку.

– Семьдесят восемь. Отцу семьдесят восемь лет.

– Вы что, думаете, мы тут в игрушки играем? Молчит. В глазах вспыхивают огоньки.

– Вы что, думаете, мы тут в игрушки играем?

– Нет. Я просто оговорился.

– Вам следует сосредоточиться, – угрожающе говорю я.

Давить и изматывать.

– Девичья фамилия матери?

– Ницше.