– Да, Ольга Александровна, спасибо.

Взгляд Князевой стал еще острее.

– Послушай, Семен… – заговорила она, чуть понизив голос, – однажды ты сказал, что сделаешь для меня все, о чем бы я ни попросила.

– Было дело, – признал Скряба.

– И на что ты готов ради меня пойти?

– На что угодно.

– Даже на преступление?

Если он и удивился, то ничем не выдал этого. Лишь пару секунд помедлил с ответом, а потом спокойно произнес:

– Да.

Ольга кивнула, как показалось Скрябе, с облегчением.

– Так я и думала. Семен, мне понадобится твоя помощь в одном конфиденциальном деле. Но сразу предупрежу: мои слова не должны выйти за пределы этого кабинета. Дело вот в чем…

…Сейчас, вспоминая о том разговоре, Семен Скряба снова испытал отвратительное чувство: словно его придавили сверху огромным камнем и он не то что сбросить этот камень – даже шевельнуться под ним не может.

Но стоило ли об этом вспоминать сейчас? Что сделано, то сделано. Лучше озаботиться другими вещами.

Скряба тряхнул головой, избавляясь от ненужных воспоминаний, и завел мотор машины.

Они были повсюду – сидели за столом, уронив головы на скатерть, лежали на полу… Сколько их было, этих мертвецов? Десять? Двадцать? Больше?.. Не счесть.

А мимо мертвецов скользили в полумраке зала люди в страшных звериных масках. И лишь он один, тогда еще совсем не седой и не морщинистый, а крепкий и моложавый, не суетился вокруг стола, а сидел на своем месте и с усмешкой смотрел на мертвые тела.

Но вот один из мертвецов, тот, что находился напротив него, в дальнем конце стола, поднял голову и уставился на него мертвым взглядом пустых глаз. В зале царил полумрак, поэтому черт лица было не разглядеть.

– Не смотри на меня! – сказал Вольский.

Но мертвец продолжал смотреть.

Вольский хотел вскочить со стула, но вдруг заметил, что мертвец положил на стол правую руку. А потом он увидел, что перед мертвецом находится шахматная доска с расставленными на ней фигурами.

Медленно и как-то несуразно мертвец взялся за белую фигуру и двинул ее вперед.

Это было странно, противоестественно. Мертвец не должен был трогать белые фигуры, только черные. Мертвецы не играют белыми!

– Кто ты? – крикнул ему Вольский.

Мертвец разжал губы и тихо проговорил:

– Спас.

Потом все затянуло дымом, и кто-то кашлял в этот дыму, а потом кричал. И все это можно было вытерпеть – и дым, и крики, если бы в этот момент не раздался детский вопль, который резанул Вольскому по ушам, как бритва:

– Помоги мне! Спаси меня!

Вольский побежал на крик, но ноги были ватные, словно неживые. Дыма становилось все больше, он забил глаза и ноздри, ворвался в легкие удушливой, жаркой волной.

Вольский попытался кричать, но дым заполнил его горло, он захрипел, закашлялся и – открыл глаза.

Проснувшись, он не сразу сообразил, что слышит призывный сигнал, раздающийся из ноутбука. Сообразив, он протянул к компьютеру дрожащую руку, клацнул пальцем по клавише и увидел на экране строгое мужское лицо.

– Что… – хрипло начал Вольский, но сорвался. Прочистил горло кашлем и заговорил снова: – Что скажешь?

– Мы нашли ее, – ответил мужчина.

Вольский облегченно вздохнул:

– Хорошо. Везите ее ко мне.

– Простите, я не договорил. Она сбежала.

Морщинистое лицо Вольского оцепенело.

– Как сбежала? – глухо выговорил он.

– В больнице нас «встретили». Была перестрелка.

– Кто «встретил»? Удалось установить?

– Да. Это были люди бандитского авторитета Виталия Усачевского. Пока мы улаживали эту проблему, Князева сбежала. Уехала на угнанной машине. Машину мы обнаружили в овраге, но салон был пуст.

– Вы прочесали окрестности?

– Да. Ее следы теряются возле трассы. Видимо, она поймала попутку.

– Она ранена?

– Мы нашли на траве кровь. Но, скорей всего, ранение не опасно, раз она сумела уйти так далеко.

Вольский задумался и провел широкой ладонью по седым волосам.

– Обыщите все окрестные больницы, – сказал он. – Найдите ее.

– Да. Мы уже этим занялись. Как только появятся результаты, я тут же вам сообщу.

Лицо исчезло с экрана.

Вольский поднялся с кровати, прошел к столу, взял бутылку с минеральной водой и наполнил пластиковый стаканчик. Потом, запрокинув голову, сделал пару глотков. Холодная минералка приятно кольнула язык и пробежала освежающей волной по пищеводу.

Вольский почувствовал себя лучше – привкус дыма, оставшийся после жуткого сна, ушел, горло прочистилось, кровавое мельтешение перед глазами рассеялось.

Со стаканчиком в руке он повернулся было к мольберту, на котором стояла незаконченная картина, но вдруг обратил внимание на шахматную доску. Расположение фигур на ней изменилось. Черные фигуры жестко и уверенно теснили белые.

Вольский почувствовал, как ужас ледяной волной пронесся по спине, от поясницы к шее.

– Какого… дьявола… – хрипло прошептал он, уставившись на шахматы и чувствуя, что лоб его покрылся испариной.

Звук вызова, донесшийся из динамика компьютера, заставил его вздрогнуть. Вольский посмотрел на экран. Имя вызывающей стороны не определилось, рядом с символическим силуэтом человека стояло слово «Неизвестный».

Вольский на негнущихся ногах подошел к компьютеру и нажал на кнопку. Экран развернулся, и Вольский увидел погруженную в полумрак комнату, похожую на ту, в которой обитал он сам. Он не сразу разглядел человеческую фигуру, сидевшую у компьютера. Фигура была темной, лицо скрывалось во мраке, свет от монитора освещал лишь руки собеседника. Руки эти были страшные – бледные, неподвижные, узловатые, словно корни деревьев.

Темный собеседник разлепил губы и глухо произнес:

– Рад тебя видеть.

– Ты… – прохрипел Вольский, задрожав. – Ты… Ты Спас?

Темный человек молчал.

– Ты был здесь! – крикнул Вольский яростно. – Ты двигал шахматные фигуры!

– Я могу быть везде, где захочу, ты же знаешь!

Вольский хотел разразиться бранью, но вместо этого, сам от себя не ожидая, проговорил смиренным, полным горя голосом:

– Я хочу, чтобы ты остановился. Я устал от жертв.

– Когда играешь по-крупному, жертвы неизбежны, – возразил противник.

– Я знаю. Но пора остановиться. Останови это! Прошу!

– Уже не могу. Теперь это происходит помимо моей воли.