– Добрый вечер, мэм. Вы знаете, что вы гнали под девяносто миль?

От расстройства я начала врать первое, что пришло на ум:

– У меня в машине живет мышка, и я все никак не могу ее поймать. Она шмыгнула под педаль газа, ну я и прижала ее к полу.

Офицер вздохнул:

– Но мышка все-таки сбежала.

– Да, сэр.

Я заглянула в патрульные глаза: «Дяденька, отпусти ты меня Христа ради! А то я кого-нибудь убью на хер по дороге!»

Он достал штрафную квитанцию.

– Где историю-то выудили? Из Интернета?

– Сэр, у меня такой день поганый выдался…

Самое удивительное – он меня отпустил. Сказал, что у него тоже сегодня все наперекосяк.

Я ехала домой и думала: как это прекрасно, когда тебя понимают дорожные патрульные! Еще бы самой себя понять…

Из суперменского комплекта я сделала новогодний костюм для Ронского-Понского. Из чашечки от лифчика вышла отличная шапка, а из трусов с плащиком – плащик. Остаток вечера я запускала в полет Супермена: от комода до кровати. Супермен сначала покорно летал, а потом обоссал управляющего полетами.

[1997 г.]

После развода № 2 я ощущала себя, как раненный в попу боец: вроде никакой важный орган не задет, а все равно ни сесть, ни лечь, ни хвостом покрутить.

Пока я была в Африке, Макс несколько раз перезванивал мне домой и интересовался, жива ли я. Слушая записи на автоответчике, я волновалась. Мне надоело страдать и искать смысл жизни. Я хотела приключений.

О Максе я знала только то, что он живет в Сан-Франциско и что у него есть деньги. Впечатлений от ночи «любви» у меня почти не осталось: в такие минуты думаешь не о том, с кем мстишь, а о том – кому.

Целую ночь я размышляла: перезвонить? Не стоит? К утру я допридумала все неизвестные и решила, что с Максом стоит зажечь.

Проверив определитель номера, я набрала его телефон. Мне ответила молодая женщина:

– Корпорация National Petroleum Projects. Офис Макса Уорнера.

Я положила трубку. Несколько дней назад я читала в «Тайм» интервью с мистером Уорнером, вице-президентом одной из крупнейших нефтедобывающих компаний Америки.

– Твою маму! – охнула Леля, когда я рассказала ей о случившемся. – Так ты что, переспала с миллионером? А потом он тебя еще и гулять звал?!

Вечер мы потратили на подсчеты Максовых доходов.

– Понесло ж тебя в эту Африку! – стонала Леля. – А вдруг он уже передумал?

Я и сама боялась этого «вдруг». У меня было ощущение, что перед моим носом пронесся ШАНС и я его проморгала.

Леля разложила картишки.

– Ого! Да у тебя такой король выпадает! Дашь миллион взаймы, когда вы с ним… ну, это самое?

Интернет-поиск показал, что Макс в разводе и имеет дочь.

– Так, завтра идем в магазин и покупаем тебе приличное платье. Это я беру на себя.

Я не слушала Лелю. На меня внезапно накатила апатия и отвращение: я его не хочу. Мне было страшно от его миллионов.

Лука несколько раз заезжал после командировок – он так и не снял новую квартиру. Я отдавала ему ключи и уходила к Леле.

– Ты не вернешься? – каждый раз спрашивал он.

– ТЫ не вернешься, – констатировала я.

Мне нужно было заново придумывать свое будущее. За два года я написала несколько рассказов по-русски. На полученные гонорары купила себе шляпу, диван и заправила машину.

– А что ты хочешь? – удивлялась Леля. – За такую херню никто по-нормальному платить не будет.

Я жила на деньги Луки. Он присылал мне чек, не требуя никаких отчетов. И это было ужасно.

– Позвони Максу! – уговаривала меня Мелисса. – Он тебе подскажет, на чем можно заработать.

Но звонить никуда не потребовалось. Макс сам появился на пороге – с огромным осетром под мышкой.

– Коллеги из России прислали, – сообщил он. – Я подумал: может, ты любишь?

Я с суеверным ужасом взирала на чудовище.

– Ты уверен, что мы сможем его съесть?

«Сможем! Сможем!» – заскакал вокруг Ронский-Понский.

Макс был странным мужчиной. Слишком спокойный, слишком тонко улыбающийся. Когда он был рядом, меня не покидало ощущение, что мне необыкновенно повезло. Макс, вероятно, считал так же.

«А полы-то у меня грязные!» – думала я, приглашая его на кухню. Бабушка как в воду глядела, говоря: «Дом у девушки всегда должен блестеть! Никогда не знаешь, когда к тебе заглянет очередной жених».

Стесняться я перестала только после распития бутылки Cardinale. Если бы на свете не было алкоголя, я бы ни разу не вышла замуж.

Макс не пьянел – меня же развезло. Я вывалила на него все проблемы – от немытых полов до отсутствия дохода.

– Занимайся тем, что ты любишь, – посоветовал Макс.

Я фыркнула:

– Я люблю только одно – прославляться. Кто мне за это будет платить?

– Напиши хорошую книгу.

– Она все равно затеряется. Таких, как я, знаешь сколько? Чтобы тебя заметили, нужны связи.

– Ну так заведи! Стань литературным агентом и помогай другим опубликоваться. Заодно наведешь мосты и изучишь рынок. А когда напишешь бестселлер, отдай его издателям, которые не просрут его.

Пазлы, рассыпанные в моей голове, сложились в картинку.

Соседи давно уже погасили свет, обожравшийся Ронский храпел в углу, а мы все болтали. Привкус чужеродности стал чуть заметным.

Макс умел слушать совсем не так, как мои прошлые мужчины. Пьющенко в принципе не верил в мой ум; Кегельбана чужие мечты только бесили; Лука слушал из вежливости и уважения. Максу же было интересно. Он наблюдал за мной, как наблюдают за кошкой: что еще она отчебучит?

Это была его форма любви: кормить, баловать и чесать за ушком. Но при этом дистанция «хозяин» – «питомец» никогда не нарушалась.

[1997 г.]

Макс был обязан своим рождением нефтяным аппетитам США. В начале 1950-х правительство Ирана отобрало у иностранцев все нефтепромыслы, и в Тегеран была срочно направлена группа американских экспертов – свергать антидемократический режим. В числе этих засланцев был и молодой нефтяник Джонни.

Там он познакомился с Диной, дочкой местного генерала. Иранская элита уже тогда была космополитична. Религиозный фанатизм, чадры и ослики – это все для народа, а генеральские дети умели и по-английски объясняться, и экспертов-нефтяников очаровывать.

Переворот удался на славу, и Джонни отправился домой – шокировать родню персидской супругой.