Не знаю, что уж там впитал Макс с молоком матери, но нефть – это то, чем всегда была заполнена его голова.

Карьеру он начал в 1973 году, когда страны ОПЕК наложили на Израиль и его союзников нефтяное эмбарго. Америка на всех парах влетела в затяжной кризис: цены на бензин поднялись в четыре раза. А двадцатилетний Максик незадолго до этого накупил дешевых нефтяных фьючерсов.

Все шло замечательно: нефть наливалась в трубопроводы, бабло – на счета, но в середине 1980-х счастливая звезда Макса перегорела. Во время ирано-иракской войны чей-то бомбардировщик – до сих пор неизвестно чей – потопил принадлежащий ему танкер. Еще несколько судов были повреждены при ракетном обстреле.

К тому же цены на нефть ухнули вниз.

Но Макс не отчаивался. Он съездил в Китай и в Индию, побеседовал со знающими людьми и решил, что не все потеряно.

– Мы здесь понятия не имеем, какой потенциал заложен в Азии, – говорил он партнерам. -

В Китае, если ты гений – один на миллион, то таких, как ты, тысяча человек. Сейчас компартия постепенно ослабляет хватку, и знаете, что будут делать эти гении, когда им развяжут руки? Они будут строить заводы и богатеть! А это означает потребление нефти в промышленных масштабах.

Оставалось придумать, где закрепиться и начать все заново. Выбор Макса пал на Россию.

Он не прогадал: его партнеры, вложившиеся в Кувейт, потеряли все во время иракской оккупации 1991 года. Саддама, конечно, вышвырнули из страны в два счета, но было поздно: перед уходом его соладты сожгли все, что горело. А в России нефтяной бизнес как раз начал набирать обороты.

Со временем Макс разобрался, что там к чему.

– Московские бюрократы работают по принципу автоматов со «Сникерсами», – говорил он. – Ты ему денежку, а он тебе – шоколадку. Иногда, правда, автомат заедает: ни денег нет, ни «Сникерса». Ну, тогда его пнуть надо. И все будет о’кей.

Приехав в Россию, Макс обнаружил, что там можно делать прибыль не только на нефти. Российские нувориши отчаянно нуждались в посредниках для переправки денег за рубеж. Тогда еще мало кто знал, как работают швейцарские банки и как купить замок в Англии. Макс давал советы, предоставлял счета и получал щедрые комиссионные.

Потом грянула приватизация – населению раздали ваучеры. Макс в спешном порядке создал инвестиционный фонд «Доверие» и разослал бойких мальчиков по деревням – менять ваучеры на акции «Доверия».

– Мы вложим их в рентабельные заводы и будем получать сказочные дивиденды!

Собственно, они, то есть Макс и K°, действительно их получили: на чужие ваучеры они прибрали к рукам несколько нефтеперерабатывающих предприятий. А селянам было сказано: «Если вас что-то не устраивает, переизберите директора». Ага, переизберите: акционеры жили за сотни километров друг от друга, ни черта не смыслили в праве и не имели ни денег, ни возможности нанять адвокатов. Впрочем, переизбирать гендиректора уже не имело смысла: Макс продал все заводы самому себе, а вырученные деньги потратил на мифических консультантов. «Доверие» обанкротилось, а с ним и все три тысячи акционеров.

– Ты жулик! – возмутилась я, выслушав его историю.

– Ничего подобного! – горячо запротестовал Макс. – Я – Робин Гуд! Простым людям никогда не принадлежали эти заводы и не могли принадлежать – они не знают, что с ними делать. Они бы все равно отдали свои ваучеры за водку. Я отобрал богатства у партийцев и профинансировал пятнадцать детских домов. Неужели оно того не стоило?

Я промолчала. Отступать было поздно. Я влюбилась в святого негодяя.

[10 января 2006 г.]

Я придумала себя в восемьдесят лет: седая голова, выразительная попа и костлявые плечики. Куча бижутерии – чтобы греметь при ходьбе. Шлепанцы и панамочка от французских кутюрье.

Обязательно – маленькая лысая собачонка. Назову Волкодавом. Буду им старперов в парке соблазнять: подсяду к какому-нибудь старичку на лавочку, раскрою сумку, вытащу Волкодава за шкирку…

Старичок меня спросит:

– А что это у вас за собачка?

– Радиационный борзой. Очень полезное животное: термитов и мышей из дома как ветром сдувает. А еще он светится по ночам. Хотите посмотреть?

Так и познакомимся.

Дом обставлю в антикварном стиле – а-ля кремлевская номенклатура. Чтоб малахита побольше, карельской березы всякой. На стенах портреты: «Мардж в костюме Маркса», «Мардж и ходоки», «Мардж с трубкой, усами и детьми»…

Загородный дом назову «Шушенское». Будем там с приятельницами съезды устраивать. Партию какую-нибудь организуем, типа «Друзья утилизации».

Подруга Мелисса похвастается:

– Я в прошлое воскресенье сходила на пляж, собрала пятнадцать бутылок и сдала.

Сестра Леля скажет:

– Я всю нашу улицу сагитировала на сбор макулатуры. Сдали пятьсот фунтов!

А я им:

– Эх вы, старые! А я вчера сдала тонну анализов!

Сериалы – это смысл бытия. Вникать в подробности, переживать «От кого родит Мария?», ссориться с соседками из-за беспутного Родриго.

Поездки в Лас-Вегас и растрата пенсии – тоже святое. Потратить надо как можно больше, чтобы наследников понервировать. Слушать: «Ой, тетя Мардж, не надо бы вам в такую даль ездить!» И с ехидством отвечать: «Да-да… Больше ни-ни!»

Еще поучать человечество. Открою в Интернете сайт и выложу туда весь кладезь своих знаний. Основные темы докладов: «Есть ли Бог на Марсе?» и «Кому евреи продали Россию?»

Рассказала Зэку о планах на будущее. Он посмеялся и сказал, что нам еще рано об этом думать. А я-то надеялась, что мой муж будет ревновать к старичкам. Он надеется, что не доживет?

[1997 г.]

Семейка Макса невзлюбила меня с первого взгляда. Встреча миров произошла 4 июля[9]. Меня провели в бальную залу, где уже собрались гости: члены элитных кантри-клубов и всякие доктора-профессора.

Действом заправляла Максова мама. Каждый гость был представлен с перечислением должностей, наград и заслуг перед Отечеством.

– Надеюсь, вам есть что рассказать о себе, – прошептала она, улыбаясь.

Я рассказала:

– Мардж Тенш, обладатель Почетной грамоты за первый класс, лауреат всесоюзного конкурса хоровых коллективов, выпускник детсада, школы и университета, автор месседжа на автоответчике, читатель библиотек, выгуливатель собак и трахатель с Максом.

С тех пор мама меня невзлюбила.

После свадьбы я переехала к Максу: мне у него очень понравилась ванная-витраж с подсветкой.

Но оказалось, жить мне предстояло не столько с мужем, сколько с падчерицей: супруг № 3 тоже целыми днями пропадал на работе.