Иззи Стрэдлин, между тем, так и не появился. Он прилетел в Нью-Йорк к Акселю. Вместо того, чтобы поехать в Чикаго и пытаться написать с группой новый материал, Роуз решил полететь с Уэстом Аркином в Нью-Йорк, где они поселились в отеле «Mayflower» в Сентрал-парк-уэст. Но, когда к ним приехал Иззи, с ним обращались как с незваным гостем, словно он портит им праздник. Или, может, у него была паранойя? Иззи так крепко сидел на кокаине и героине, что больше вообще никому не доверял.

«Окна у него в квартире были закрыты алюминиевой фольгой, — вспоминает Алан Нивен. — Не только для защиты от дневного света, — добавляет он, — но и потому что она «отражала радиоволны шпионов правительства». На двери был тройной замок. Иззи никогда не отзывался, если не постучать специальным условленным образом, а телефонные звонки сканировал счетчиком Гейгера. Он сидел дома один, и у него был кокаин и домашнее порновидео, «позаимствованное» у зазевавшегося участника группы, который даже не знал об этом. Курьеры и посыльные приносили счета от бухгалтеров, наркоту от дилеров и пиццу «Domino’s». Пол был усеян свидетельствами рок-н-ролльной паранойи: полунадкусанными пирожками, полупрочитанными счетами и полуграммовыми дорожками, полунехотя предлагавшимися гостям. Кокаин засосал Иззи в вакуум паранойи. Он стал холодным и отстраненным, и в его голосе появился холодок…»

Всего за несколько недель до этого поздно вечером Иззи позвонил Алану по телефону и произнес ледяным голосом: «Я нашел миллион баксов, про который все забыли». Нивену потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем говорит Иззи, — и тут его осенило. Ранее в том же году истек срок их договора с нью-йоркской компанией «Brockum» на производство и продажу товаров с официальной символикой Guns N’ Roses.

«Питер Патерно, адвокат группы, позвонил мне и предупредил, что ко мне в офис едет Питер Любин с новыми условиями договора, — рассказывает Нивен. — «Ты будешь доволен, — заявил Патерно. — Это очень хорошее предложение». Но Нивен отменил встречу и чувствовал себя, по его словам, «разочарованным и вообще не в восторге. Не в первый и не в последний раз у меня появилось чувство, что благополучие группы, которую я представляю, не самый важный вопрос для тех, кто в деле. Насколько я помню, Питер предлагал 500 тысяч долларов авансом и 18–19 % с продаж.

По моему личному мнению, это было не такое уж хорошее предложение для группы, которая продала более восьми миллионов альбомов только в США. Однако, учитывая, что это предложение поддержал и рекомендовал адвокат группы, я решил оставить свое мнение при себе. То есть при себе и Иззи».

Нивен позвонил Иззи и спросил, не хочет ли он «по-тихому съездить в «Winterland» — компанию-конкурента «Brockum» в Сан-Франциско — «и узнать, что они предложат».

«Конечно, Нив», — был ответ. Они забронировали билеты на самолет и арендовали «Корвет». «Мы поехали в старую складскую зону Сан-Франциско, где находился огромный завод «Winterland». Дель Фурано показал нам печатные станки и отделы графики. Продемонстрировав вежливый интерес, мы уехали. Когда мы уходили, Дель вложил мне в руку конверт. Пока мы ехали в «Корвете» в аэропорт, я передал конверт Иззи. «Посмотрим, что он предложил». Иззи открыл конверт… Какое-то время он молчал, переваривая предложение. Затем еще раз внимательно перечитал листок бумаги. «Довольно неплохо, Нив, — сказал он наконец. — Два с половиной миллиона и процент выше, чем у «Brockum». Кажется, независимые действия снова сослужили нам хорошую службу…»

Однако, когда Нивен сообщил «Brockum» о встречном предложении компании «Winterland», Питер Любин уравнял ставки, и группа снова заключила с ним договор. Как рассказывает Нивен: «В конце концов мы получили те же деньги, так что начальное предложение Любину простили. «Brockum» были с нами в самом начале, когда другие не решились».

В этой сделке был еще один «нюанс». «Аванс составлял 2,5 миллиона, но при подписании договора выплачивали только 1,5 миллиона. Оставшийся миллион поместили на банковский счет, доступ к которому открывался при выполнении определенных условий по гастролям». Таким банковским счетом управляет третье лицо, которое, если договоренности выполнены, передает деньги второй стороне, а если нет, возвращает их первой. «По условиям группа должна была дать определенное количество концертов либо продажи в торговых точках должны были достичь определенной цифры, и тогда открывался доступ к счету. В любом случае, на счету лежал миллион долларов, который группа не могла получить, пока не организует достаточное количество концертов. Небезосновательные условия. Пока, конечно, эта сумма на счету не превратилась в «пропавший миллион» из кокаиновой паранойи Иззи».

Тем не менее, когда Иззи позвонил Нивену и сообщил о «пропавшем миллионе», Нивен, по его признанию, ощутил боль. «Я сам испугался. Никогда не видел Иззи таким растерянным и слабым. Таким нездоровым». Нивен пытался ему все объяснить, чтобы паранойя Иззи прошла. Но это не помогло.

Следующее, что он узнал, это что Иззи полетел в Нью-Йорк работать с Акселем над новым материалом. Может, это хороший знак? «Может, он просто заменил одну паранойю другой. Может, он решил, что гораздо более важно помешать тому, чтобы его заменил Аркин. Может, ему надоело, что я стучу ему в дверь. В любом случае, он уже летел в Нью-Йорк».

Но потом возник еще один нюанс, еще один повод для беспокойства — Алану Нивену позвонил Рич Фелдстейн, бухгалтер группы. «Ты в курсе, что Иззи уехал в Нью-Йорк?» Конечно, Нивен был в курсе. «Он обещал писать песни с Акселем». Возможно, смена обстановки пойдет ему на пользу, сказал он. И тут Фелдстейн бросил бомбу. «Ты в курсе, что он снял все деньги со своего банковского счета?» Какого черта? Фельдстейн волновался. Он рассказал, что все, что ему известно, — это что Иззи не унимался о пропавшем миллионе долларов. А потом он снял все деньги со своего счета в «City National Bank».

«О боже! — воскликнул Нивен. — Наличными? Сколько у него было?»

— «Больше 750 тысяч долларов, — ответил Фелдстейн, — и они на банковском чеке».

— «Вот черт! То есть, если он потеряет этот чек, то потеряет 750 тысяч долларов?»

— «Именно так. Мы можем попросить банк отменить этот чек, но нет никаких гарантий, что они это сделают. Этот чек — то же, что наличные. Если он его потеряет, или у него его кто-то заберет…». Голос Рича затих, и повисла безнадежная тишина.

Сейчас Нивен рассказывает: «У меня сердце в пятки ушло. Он что, от нас уходит? Он решил рискнуть в Нью-Йорке? Он исчезнет на Карибском острове? Какого черта он делает?»

Через пару дней Иззи позвонил. Алан сделал глубокий вдох, прежде чем ответить на звонок. «Я как мог старался звучать беззаботно, как будто ничего не знаю. — Из, как дела? Написали что-нибудь?

— Не-а, Нив. Не могу сейчас писать. Не могу себя заставить.

— Ну, ладно, — сказал Нивен, — а что будешь делать? Останешься в Нью-Йорке на пару дней?

— Не знаю. Хочешь приехать потусить?

Нивен быстро придумал и предложил «альтернативный план», что они оба немного отдохнут и вместе отправятся в Новый Орлеан. На этой неделе у Great White там был концерт. «Иззи был на полпути между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, и мы бы просто провели там время вдвоем. Я предложил ему прилететь ко мне в Кресент-Сити. Может, я бы смог организовать парню выступление на сцене с Great White. Может, доза рок-н-ролла поднимет ему настроение».