Он положил теплую руку ей на щеку и посмотрел вниз на нее своими занимательными глазами, которые, казалось, гипнотизировали ее.

— Так ты богиня, — сказал он томным голосом, нагло разглядывая ее. Его зрачки расширились… Ее желудок скрутило еще больше. Его близость обжигала, а его глаза приковывали. Она никогда ничего похожего не испытывала. Прежде чем Артемида поняла, что он намеревался сделать, Ашерон взял ее в свои объятия и поцеловал. Она перестала дышать, когда вкусила его. Часть нее была оскорблена таким его отношением, но другая, незнакомая доселе ей, трепетала от неожиданных ощущений от его поцелуя, от его языка, блуждающего у нее во рту. Его руки обхватили ее, а затем он притянул ее ближе к себе. Она запрокинула голову, когда он слегка отстранившись, прошелся губами ото рта к ее шее. Мурашки пробежали по ее телу. А затем, в тот же миг головокружительный жар пробудился в ней. Все, чего она хотела, так это прижаться сильнее к нему, почувствовать каждый дюйм его тела.

Он издал благодарственный звук ее коже, и это вызвало у нее боль.

— Ты просто восхитительна!

Он упал на колени перед ней.

— Что ты делаешь? — спросила она, когда он поднял ее ногу. Артемида не понимала, что происходит. Это было так, как будто она не могла контролировать себя. Это… существо заставляло ее подчиняться, что само по себе было неестественным. Когда он взглянул на меня, мой желудок начал кувыркаться.

— Целую твои ноги, богиня. Разве не я это должен делать?

— Ну, да.

Но когда он начал покусывать ее ступню, она не смогла сдержать сильного стона от наслаждения. Артемида прильнула к стене, когда Ашерон начал творить чудеса своим ртом на самых чувствительных участках ее ноги. Ее никогда не одолевал столь неконтролируемый огонь в крови. Он не остановился на ее ступнях, а проложил цепочку поцелуев прямо к коленке. Артемида перестала дышать. А потом он поднялся еще выше.

— А теперь что ты делаешь? — спросила она, почувствовав его дыхание на своих ягодицах.

— Я целую твою попку. Разве не для этого предназначены люди?

— Но они это делают совсем не так.

Она вскрикнула, когда он прикусил ее ягодицу. Она должна остановить его. Он не имел никакого права так к ней прикасаться, и, тем не менее, ей совсем не хотелось, чтобы это закончилось. Это было слишком приятно. Он еще чуть больше раздвинул ее ноги. Ее ноги слушались его, как будто жили своей собственной жизнью. Артемида опустила взгляд и увидела, как он мучает ее наслаждением. Она почувствовала его руки на себе, как в тот же миг он коснулся ее там, где ни один мужчина не делал этого. Его пальцы пробежались по ее промежности, прежде чем он взял ее в рот. Она запустила свою руку ему в волосы, пока он вкушал ее, проникая все глубже.

Ее чувства стали необузданными, когда предоставила себя ему, а его прикосновения и облизывания отправляли ее на седьмое небо. Буквально от каждого пробегала горячая дрожь по ней. У нее пересохло в горле, а миг спустя она разлетелась на миллионы кусочков. Артемида закричала, когда почувствовала свой первый оргазм. Испуганная и смущенная, она тут же исчезла. Ашерон сел на пол, не веря своим глазам. Вкус и запах Артемиды пропитал все его чувства. Его тело горело от неуемного желания. Он никогда раньше не испытывал настоящего влечения. Его тело обычно стимулировали либо наркотиками, либо другие люди, но он никогда не хотел прикасаться к кому-либо по своей воле. До сегодняшнего дня. Он жаждал женщину… Нет, он хотел богиню. И это все путало.

Он горько рассмеялся.

— Лучше бы ты убила меня, — прокричал Ашерон. Ведь именно на это он и рассчитывал, когда впервые подошел к ней. Но когда он прикоснулся к ней, в нем проснулось настоящее желание. Будучи совершенно неспособным, осознать всю глубину происходящего, он вытер рот и поднялся на ноги. Развернувшись, он взглянул на статую, которая не имела ничего общего с реальной Артемидой. Он саркастично отсалютовал ей. Изнемогая от странного голода, Ашерон покинул храм и долго в одиночестве прогуливался по дороге во дворец. И с каждым шагом его злоба росла все больше и больше. Во дворце было тихо до жути, пока он шел по мраморным коридорам отцовского дома, не имея ни малейшего представления, куда собственно направляется. Все пошли посмотреть на то, как Риссу принесут в жертву. Он поразмыслил с ленцой над тем, поможет ли это, смогут ли греки перетянуть расположение Апполона от жителей Атланты. Не то, чтобы ему было какое-то дело до этого. Ни атлантцы, ни Апполиты не проявляли к нему никакого добра, впрочем как и греки.

Все чего они все хотели, так это только поиметь его. Вздохнув, он обнаружил, что пришел в огромную и впечатляющую тронную комнату его отца. Он был здесь впервые, с тех самых пор, когда его заковали в цепи и втащили сюда через двери. Он прищурился, когда увидел два позолоченных трона в самом центре. Это должно быть были места его отца и матери, но так как его маму изгнали за его рождение, ее место занял Стикс. Плохо, что старая сука умерла в ссылке. Ей бы очень понравилось увидеть, как ее драгоценный Стикс станет королем. Стикс, его младший брат. Ашерон ругнулся. Если бы не его глаза, то он бы сейчас сидел по правую руку от своего отца. Никто бы несмел насмехаться над ним, никто бы не заставил его опуститься на колени, чтобы… Он зарычал от нахлынувших воспоминаний. Все это было так несправедливо.

Он никогда не хотел такой жизни, он не просил, чтобы его родили, и уж тем более не напрашивался быть полубогом. Голос Эстеса зазвучал у него в голове.

— Посмотрите на него. Он сын олимпийца. Сколько вы заплатите, чтобы попробовать греческого бога?

Ашерон даже незнал, кто его настоящий отец. Мать все время отвергала все обвинения по поводу его рождения, и ни один бог так и не признал в нем своего сына. Взбешенный этим фактом, он пересек комнату и уселся на трон отца. Любой другой человек умрет, если его увидят, восседающем на нем, и вот эта мысль принесла ему небольшое удовольствие. Отец, должно быть, сожжет его. Наверно, Ашерону стоит дождаться прихода отца здесь, чтобы довести до сведения, что шлюха осквернил его любимый трон. Шлюха… его передернуло от одной мысли. По праву рождения, все это должно принадлежать ему. Закрыв глаза, Ашерон попытался представить, каким бы был мир для него, если бы его наградили такими же голубыми глазами, как у Стикса. Люди бы уважали его. Уважение.

Это слово отзывалось эхом у него в голове. Уважение было единственным, чего он страстно желал.

— Разве ты не хочешь быть любимым?

Он открыл глаза и увидел Артемиду, стоящую посреди комнаты и изучающую его.

— Все так и говорят, что любят меня. По крайней мере, пока они трахают меня. К сожалению, вся их любовь пропадает в ту минуту, когда они кончают. Я достаточно начувствовался любви от других людей в своей жизни. Лучше я поживу без нее какое-то время.

Она нахмурилась. Это было то изысканное выражение лица, которое он находил странно милым.

— Ты очень странный человек.

Он усмехнулся