чтобы вы знали… В ту ночь, когда… я была просто не в себе. Я сорвалась; боюсь, что я не понимала, что делаю и говорю. Но вы меня простите?

— Мне нечего прощать, — галантно заверил я, прекрасно понимая, чего она боится. Ведь я мог рассказать мужу о ее предательстве… Двойном предательстве.

— Надеюсь, вы на самом деле так думаете, — сказала она и вздохнула.

Больше нам говорить было не о чем, так что я извинился и отошел. Охранника у двери я спросил, где найти Уинтерса. Тот дал мне адрес полицейского управления, я поймал такси и отправился туда.

Меня проводили в кабинет Уинтерса — старомодно обставленную комнату с одним большим давно не мытым окном. Рабочий стол окружали шкафы с документами. Когда я вошел, лейтенант копался в бумагах.

— Какие новости? — спросил я.

Взмахом руки он показал мне на кресло и одновременно отгреб бумаги в сторону.

— Никаких. Есть только заключение по поводу анонимного письма. Почерк идентифицировать не удалось, хотя мы сравнили его с почерками всех, кто был в доме. Бумага самая обычная, в доме такой нет, но она продается повсюду. Красный карандаш — самый обыкновенный, дюжина точно таких же валяется по всему дому; отпечатки пальцев на письме только ваши…

— Но я ничьих отпечатков не стирал, вы же понимаете?

— А там нечего было стирать. Иногда мне кажется, что киношникам и телевизионщикам следует запретить все разговоры про отпечатки пальцев. Теперь каждый преступник щеголяет в перчатках, и все из-за того, что ходит в кино. — Он мрачно выругался.

— Ну, в газетах про вас хорошо пишут, — подбодрил я.

— И сразу перестанут, когда обнаружится, что Холлистера кто-то убил… Если, конечно, это в самом деле так.

— Ну а у меня есть кое-какие новости, — я протянул ему бумаги.

Мы потратили около часа, их изучая. В таких вещах мы не слишком разбирались, но основное уловили. Для разработки нефтеносных земель в штате сенатора была создана некая компания. Были выпущены акции, компания начисляла приличные дивиденды. Потом ее преобразовали и переименовали, но совет директоров остался прежним. Были выпущены дополнительные акции, потом компания слилась с подставной фирмой, принадлежащей губернатору. И вкладчики остались с носом. Только Руфус Холлистер, губернатор и покойный сенатор из этой сложной процедуры вышли с выгодой.

Нет нужды говорить, что на самом деле все было значительно сложнее; последующие публикации в «Нью-Йорк Таймс» по поводу всех этих дел дают гораздо более полную и ясную картину, чем это сделал я. Но становилось ясно, что сенатор так все устроил, что в случае разоблачения аферы остался бы чист, а вся ответственность легла на Руфуса Холлистера. И губернатор тоже бы остался в стороне, по крайней мере так получалось на бумаге.

Уинтерс вызвал в кабинет специалиста по отпечаткам пальцев и юриста и передал им документы на исследование.

— Все это довольно странно, — заметил я.

— Зачем, — спросил Уинтерс, — понадобилось посылать вам документы? Да и предыдущее письмо, конечно, если оба прислало одно и то же лицо.

— Возможно, кто-то полагает, что я смогу их должным образом использовать.

— Тогда почему не послать их прямо в полицию?

— Может быть, человек не любит полицейских.

— Тогда почему из всех, живущих в доме, он посылает их именно вам? — лейтенант подозрительно посмотрел на меня.

— Единственная причина, которая приходит мне в голову, если не считать моего неотразимого обаяния и интеллигентности, состоит в том, что я опишу все это в газете… Может быть, убийца заинтересован, чтобы все это было подробно освещено в прессе. Возможно, для него не безразлично, к кому попадет информация, так как он знает, что в конце концов она окажется в полиции. А может быть, это просто каприз. Согласитесь, стиль первого письма был довольно капризным.

Уинтерс что-то проворчал и уставился в потолок.

— Кое-кто мог бы мне довериться, учитывая мою связь с четвертой властью. Говоря между нами, однажды ночью Камилла Помрой пришла ко мне, чтобы заявить, что убил сенатора ее муж. На следующее утро миссис Роудс сообщила мне очень ценную информацию о гражданском браке сенатора… Видимо, вы читали мою статью…

— И удивлялся, откуда вы все это взяли. А что именно сказала вам миссис Помрой?

Я повторил ее слова, умолчав о предшествовавших им событиях, как не имеющих отношения к делу.

— Не понимаю, — вздохнул Уинтерс.

— Единственная мысль, которая приходит мне в голову: стоило бы тщательно исследовать отношения между тремя наследниками покойного сенатора.

Сейчас эта мысль неожиданно показалась мне важной.

— Мы этим уже занимаемся, — заметил Уинтерс.

— Кто-то из них мог убить сенатора ради наследства.

— Вполне возможно.

— С другой стороны, его могли убить по политическим мотивам.

— Тоже возможно.

— А кроме того, могли убить из мести.

— Это тоже весьма вероятно.

— Другими словами, лейтенант Уинтерс, у вас нет ни малейшего представления о том, почему его убили и кто это сделал.

— К сожалению, дело обстоит именно так.

Уинтерс вовсе не выглядел расстроенным, и у меня возникло неожиданное подозрение.

— Надеюсь, вы не собираетесь оставить это преступление нераскрытым? Не собираетесь остановиться на том, что у вас есть признание и тело мнимого виновника убийства?

— Что вас заставило так думать? — вежливо поинтересовался Уинтерс. Я понял: именно это он и планировал.

Я не мог его осуждать; он допускал, что Холлистера убили и признание подделали, но оказывался в глупейшей ситуации. Доказывая всем и каждому, что Холлистера убили, он рисковал никогда не найти настоящего убийцу. Тогда он подорвал бы доверие к полиции и сам вполне мог лишиться места. Поэтому мне трудно было осуждать его за безразличие к торжеству справедливости. В конце концов, кого затронуло убийство сенатора и Холлистера? Никто их особо не оплакивал.

На какой-то миг во мне поколебались любовь к закону и стремление к справедливости. Но тут я напомнил себе, что должен выполнять свой долг. В немалой степени на мою решимость подействовал тот факт, что я могу прославиться, если сумею найти убийцу после того, как полиция дело официально закроет.

— Долго вы сможете удержать всю команду вместе? — спросил я, записывая Уинтерса в союзники.

— День или два, пока все доказательства не будут тщательно проверены… Пока мы не получим результаты вскрытия и все такое.

— Потом мы сможем разъехаться?

— Если не произойдет чего-то непредвиденного.

— Вроде еще одного убийства?

— Нового убийства не будет, — уверенно заявил лейтенант, и у меня возникло подозрение, что он располагает дополнительными доказательствами, мне неизвестными. В конце концов, Холлистер мог действительно покончить с собой… И толкнул его на это обладатель документов, эксцентричный негодяй, который явно наслаждался всем происходящим.

— А что