– Ничего, переживут. Человек, который натолкнул меня на идею создания молниеотводов, подсказал еще одну прекрасную идею. Вы можете оценить ее красоту! Двигатель для самоходной повозки! Этот человек плохо разбирается в механике и не все смог объяснить, но он показал направление, если совместить механику с магией…

Андре слушал рассуждения увлекшегося капитана и сам загорался идеей. Самоходный экипаж! Даккар уже и название придумал – автоматический мобиль. Сказал, что слово – тоже идея компаньона, имя которого так и не назвал. Мол, компаньон еще не знает, что он компаньон, а без его согласия такие вещи не разглашают.

– Жаль, что у меня недостаточно денег для исследований, – вздохнул Даккар. – Я уже думал продавать шхуну, но у меня растет дочь, и я не рискну оставить ее без гроша. Получить бы заем в банке, но кто даст денег под безумный проект?

– Денег, говорите.

Что-то подсказало Андре, что ему выпал отличный шанс поправить свои дела. Проект самоходных экипажей может принести сказочную прибыль! Но он потребует массу вложений. Не только денежных. Понадобятся связи, много связей. А император нынче не настроен на развитие экономики, у императора на уме лишь война, так что он вряд ли поддержит начинание своего капитана. Совсем другое дело – Морис!

– Как всегда, все упирается в финансы, – кивнул Драккар.

– Сколько? Я готов войти в долю.

– На первый этап минимум две тысячи империалов, – без малейшей проволочки ответил Драккар. Похоже, именно такой реакции Андре он и ожидал. – Вам это под силу?

– Да. Я добуду денег в ближайшее же время. Если мы партнеры.

– Само собой. Два бриттских пса всегда найдут общий язык, не так ли? – И Драккар ему подмигнул.

Пале-Рояль. Личные покои императора Роланда Второго, тот же день

Командор Ордена Белой Лилии шевалье Жорж Д'Амарьяк

Когда секретарь отворил дверь перед Д'Амарьяком, его величество с интересом просматривали газету. В крупных, с набухшими венами руках, подобающих скорее воину, чем политику, желтоватый листок смотрелся жалко.

– А, это ты. – Император поднял на Д'Амарьяка острый взгляд.

Он весь был острым, тяжелым и опасным, как топор палача. Узкое лицо с тяжелой челюстью, резко выраженные надбровные дуги, крупный нос с опущенным кончиком. Придворные дамы восхищались его мужественной красотой и отталкивали друг друга, чтобы попасть в императорскую постель. Менестрели слагали оды его мудрости, храбрости и силе, не забывая и про необычайное очарование и галантность. Соседи-короли звали его Франкским Топором, собственные подданные в лице газетных репортеров – Роландом Мудрым, а сам шевалье Д'Амарьяк, разумеется, только про себя – Упрямым Медведем.

– Сир, по вашему приказанию…

– Оставь, – дернул массивным плечом Упрямый Медведь и бросил на стол желтый листок. – Видел?

Листок упал так, чтобы Д'Амарьяк смог во всех подробностях рассмотреть карикатурное изображение и похабные стишки о маге-импотенте. Разумеется, все это Д'Амарьяк уже видел и принял меры.

– Можете не утруждаться, сир, ваши сыновья уже выразили мне сочувствие. Удивительное дело, они почему-то решили, что эта мазня имеет ко мне какое-то отношение. – Д'Амарьяк окинул листок скептическим взглядом. – Вы уже слышали? В редакцию газеты два часа назад попала молния. Все сгорело. Какая жалость!

– Действительно, какая жалость, – покачал головой император. – Итак. Сегодня утром я видел Андрея Волкова в приемной Мориса. Этот засранец носит маску, но жесты, характерный поворот головы… Я узнаю своего дальнего родственника даже с мешком на голове.

– Вы видели бритта Андре Вульфа, учителя вашего младшего сына.

– И чему же бритт его учит?

– Языкам, сир.

– Вот даже не знаю, рад я или нет, что засранец жив. Как князю Волкову удалось все провернуть?

– Думаю, на этом настояла ваша троюродная кузина, мать Андре. Сам князь палец о палец бы не ударил ради старшего сына. Он считал бездарного наследника недоразумением и ждал, когда же Единый освободит его от бремени.

– Что ж, я даже рад, что мальчишка выжил. Может быть, смерть добавит ему хоть немного мозгов. Следи за ними. За ним и Морисом.

– После казни князя Андрея они отдалились друг от друга. До сих пор ни одной совместной пьянки. Андре Вульф сейчас у его высочества на посылках.

– Пусть так будет и дальше, Д'Амарьяк, ты меня понял? Хватит мне того, что младший наследник, как последний торгаш…

– Ваше величество, доход вашей семьи за последние полгода вырос на четверть именно благодаря его высочеству Морису, – осторожно заметил Д'Амарьяк.

– Мой сын не имеет права позорить семью недостойным занятием!

– Сир, в вашей воле сделать это занятие достойным, – склонил голову Д'Амарьяк, в сотый раз умоляя Единого послать ему терпения при общении с Упрямым Медведем. – Вы могли бы ввести реформы, поддерживающие экономику. Ваше слово – закон для ваших подданных, никто не посмеет даже пискнуть. Тем более уже есть прецеденты! Посмотрите на альвов, их Владыка возглавляет торговый дом своего имени.

– Не хватало еще нам ориентироваться на нелюдей, – бросил император, но уже не так сердито.

– Вы останетесь в истории как просвещенный правитель-реформатор. Вас не зря зовут Роландом Мудрым!

– Я понял! Не начинай опять. Пока мы проследим за делами Мориса, а затем примем решение, – нахмурился Упрямый Медведь.

Д'Амарьяку пришлось отступить. Провоцировать императора было глупо, его вспыльчивый нрав был известен далеко за пределами Пале-Рояль, и вспыльчивостью этой пользовались все кому не лень. То есть все, кто мнил себя самым умным и бессмертным. Но не Д'Амарьяк! Он бы не стал командором Ордена Лилии и не имел бы шансов надеть цепь магистра в ближайшие годы, если бы не умел трезво оценивать свои возможности. К тому же он прекрасно знал еще одно качество Упрямого Медведя: правильно преподнесенные идеи тот всегда обдумывал наедине с собой и в большинстве случаев использовал. Как собственные, но эту маленькую слабость Д'Амарьяк ему прощал.

– Разумеется, сир, – снова поклонился Д'Амарьяк.

– Итак, что князь Волков? – сменил тему император.

– Отбыл в дальнее поместье и при дворе не появляется. Военный союз с Астурией, который он проталкивал, заглох сам собой, поддерживаемая нами партия склоняет руссийского императора обратить взор на Восток. Если им удастся втянуть русичей в войну за Белое море, то мы сможем начать заселять переселенцами берега Черного.

– Значит, наш план по устранению Волкова удался, – задумчиво побарабанил пальцами по тонкой папке император. – И Андрей жив… Удивительно, но у меня словно камень с души свалился. Знаешь, видно, старею, становлюсь сентиментальным. Но мне было жаль мальчишку… Что стоишь, как дуб? Садись.