Во время обеда вновь велись разговоры о политике, хотя обычно такие беседы за столом при дамах считались неприличными. Впрочем, мисс Лэттерли не относилась к числу особ, чей ум следует тщательно ограждать от сложных вопросов.

После завершающей перемены блюд все трое вернулись в гостиную. Оттягивать и дальше неприятные новости не имело смысла.

Рэтбоун в ожидании уставился на Монка.

– Преступление содержит три элемента, – откинувшись на спинку стула, начал тот. Губы его скривились в иронической усмешке. Он понимал, что эта полицейская азбука известна даже Эстер, а уж адвокату – и подавно.

Оливер почувствовал, как в нем нарастает злость. Его гость был, несомненно, блестящим сыщиком, но иногда безумно всех раздражал.

– Со способом убийства все ясно, – продолжал тем временем Уильям. – Алебарда в железной перчатке рыцарского доспеха была у всех на виду. Каждый имел к ней доступ. Не заметить ее было невозможно, доспех был выставлен именно напоказ.

– Мы знаем, что все они могли это сделать, – нетерпеливо напомнил ему Рэтбоун. От раздражения он уже начинал торопить события. – Не нужно обладать исключительной силой, чтобы столкнуть человека с лестницы, застав его врасплох. Алебардой тоже мог воспользоваться кто угодно. Хотя, по медицинскому заключению, удар был нанесен с таким неистовством, что острие, пронзив тело насквозь, оставило царапину на полу. – Адвокат чуть поморщился, представив, с какой ненавистью наносился этот удар. – По меньшей мере четверо из присутствующих поднимались по лестнице, – поспешно продолжил он. – Во всяком случае, четверо покидали гостиную до того, как Максим Фэрнивел сообщил о несчастье.

– Вы уже говорите о возможностях, – снова подал голос сыщик. – И, боюсь, оцениваете их не совсем верно. Полиция опросила подробно гостей и хозяев, но не учла, что и слугам может быть кое-что известно.

– Замешан кто-то из слуг? – медленно произнесла Эстер. Надежды в ее глазах, однако, не наблюдалось, поскольку Монк заранее предупредил о том, что новости будут дурными. – Я уже думала об этом. Что, если причина преступления кроется не в личной жизни генерала, а в его военной карьере… – Она взглянула на детектива.

В его лице что-то дрогнуло, и Рэтбоун заподозрил, что эта версия еще не приходила ему в голову. Действительно, а почему бы и нет?..

– Нет. – Уильям взглянул на него и отвернулся. – Просто полиция недостаточно подробно выяснила, где в это время находились и как перемещались слуги. Дворецкий утверждал, что поскольку все были заняты своими делами в кухне и обеденной зале, то, стало быть, не могли слышать грохот под лестницей. Но после тщательных расспросов удалось установить, что один из слуг носил уголь в комнаты, в том числе – в библиотеку, дверь которой выходит прямо в холл.

Мисс Лэттерли повернулась к нему. Оливер выпрямился.

Монк же продолжал почти бесстрастно – лишь угол его рта дрогнул в подобии улыбки:

– Слуга видел доспехи и наверняка обратил бы внимание, если бы они валялись, разбросанные вокруг тела генерала с алебардой, торчащей у него из груди, точно флагшток.

– Мы уловили вашу мысль, – резко сказал хозяин дома. – У некоторых подозреваемых не было возможности совершить убийство. Вы это хотели нам сообщить?

Теперь уже лицо Уильяма выразило раздражение:

– Я хотел сообщить, что показания романтически настроенной служанки и лентяя-слуги, понесшего угольное ведерко не через заднюю, а через парадную лестницу, заставляют прийти к выводу, что убийство могла совершить только Александра Карлайон. Прошу прощения.

– Не Сабелла? – Эстер даже подалась из кресла.

– Нет. – Сыщик повернулся к ней, и лицо его на секунду смягчилось. – Девушка ждала слугу на лестнице, поняла, что они разминулись, пошла обратно и, заслышав шаги, шмыгнула в комнату, где отдыхала Сабелла. Появление свое она собиралась объяснить тем, что ей якобы почудился ее зов. По коридору тем временем прошли люди – несомненно, Александра и генерал Карлайон, потому что, когда слуга отнес последнее ведерко и спустился по задней лестнице, уже было известно, что с генералом случилось несчастье.

Оливер вздохнул. Он не спросил Монка, уверен ли тот в том, что сказал, – детектив никогда не сообщал сведений, в которых сомневался сам.

Сыщик закусил губу, покосился на совершенно убитую этой новостью женщину и снова повернулся к Рэтбоуну.

– Третий элемент преступления – мотив, – напомнил он.

Адвокат вновь обратился в слух. Внезапно перед ним забрезжила какая-то слабая надежда. Если бы ее не было совсем, Уильям остановился бы на сказанном. Дьявол побери его любовь к театральным эффектам! Однако уже поздно было притворяться равнодушным.

– Полагаю, вы хотите что-то добавить? – спросил Оливер.

– Я не знаю, – признался Монк. – Как ни перебирай все возможные мотивы, в итоге все равно остается ревность, но в данном случае ее и мотивом-то не назовешь.

Рэтбоун и Эстер молча глядели на сыщика. В комнате воцарилась такая тишина, что стало слышно шуршание листвы по стеклам.

– В этот мотив изначально было трудно поверить. Его принимают два-три свидетеля – и то неохотно. Я сам какое-то время в это верил. – Уильям видел, что на него смотрят с интересом, и продолжал: – Луиза Фэрнивел, определенно, способна вызвать ревность в других женщинах – и вызывает ее, надо полагать, постоянно. Еще было предположение, что Александра ненавидела Луизу не за ее любовную связь с генералом, но не из ревности, а потому, что ей была невыносима мысль о торжестве соперницы. Люди обычно воспринимают такие вещи очень остро, особенно женщины.

– Но… – не выдержала мисс Лэттерли. – Почему вы теперь в это не верите?

– Потому что миссис Фэрнивел не состояла в любовной связи с Карлайоном и Александра не могла об этом не знать.

– Вы уверены? – Оливер резко подался к своему гостю. – Откуда вам это известно?

– Для Луизы очень важны деньги ее мужа, – сказал Монк, следя за лицами собеседников. – Но еще больше она дорожит своей репутацией и прочностью положения. По-видимому, несколько лет назад Максим был влюблен в Александру. – Он заметил, что Эстер быстро кивнула. – Вы это тоже знали?

– Да… – ответила женщина. – Эдит мне говорила. Но он высоконравственный человек и не позволил своим чувствам рвать семейные узы.

– Совершенно верно, – согласился Уильям. – И Александра, будучи лицом заинтересованным, не могла этого не замечать. Луиза не такая женщина, чтобы бросить все: деньги, честь, дом, положение в обществе – ради любви к мужчине, который заведомо на ней не женится. А генерал бы ни за что на ней не женился. В противном случае он погубил бы свою репутацию, карьеру и расстался с сыном, которого обожает. Его жена прекрасно знала миссис Фэрнивел и разбиралась в ситуации. Вступи Луиза в связь с Карлайоном, Максим устроил бы ей весьма трудную жизнь. Он принес свои чувства в жертву семейному очагу и имел право требовать того же и от супруги. И все это было известно Александре… – Детектив нахмурился и замолчал.