– Что на тебя нашло, Луи?

– Вам не кажется заманчивым запустить Бергмана в восемь утра тысячам еще не совсем проснувшихся зрителей. Разве у них нет права посмотреть Бергмана? Обычно такие фильмы крутят после полуночи, когда большинство людей спит сном праведника.

– Больше всего тебе показалось заманчивым поиздеваться над Сегюре и руководителями канала.

Вместо ответа Луи кривится, как старая провинившаяся обезьяна.

– А если кто-нибудь заметит это? Какой-нибудь чокнутый киноман?

– Он воспримет это как дань уважения Бергману. В конце концов, во всем виноват Сегюре и его шефы. Не нужно было позволять нам делать все, что угодно.

Впервые у меня появляется странное ощущение, что я занимаюсь опасной профессией. Похожей на терроризм. Действительно, чем мы отличаемся от типов, считающих себя вправе швырять бомбы в невинных людей?

Вчера я поймал себя на том, что думаю о ней в прошедшем времени.

Я сказал себе: «Шарлотта терпеть не могла драмы…»

Действительно, она ненавидела драмы. Обычно девушки считают, что нет ничего надежнее ссоры, чтобы убедиться в том, что тебя любят. Шарлотта, наоборот, переставала уважать человека, если он в ее присутствии повышал голос. Я никогда не видел ее плачущей. Даже в тот день, когда она почистила два килограмма лука, чтобы приготовить провансальскую пиццу. Уверен, ее просто не научили плакать, когда она была маленькой. Не представляю, где она сейчас находится. Может, мы расстались уже навсегда? Или она иногда смотрит «Сагу», чтобы иметь хоть какие-то новости обо мне?

С тех пор как утром стали повторно показывать «Сагу», в моей бесцветной жизни многое изменилось. Словно телевидение решило продемонстрировать мне свое могущество. Мама часто звонит мне с работы, и я слышу, как коллеги засыпают ее вопросами, на которые я не способен ответить: «Прикончит ли Брюно Существо, чтобы вновь завладеть Милдред?», «Что было в завещании Сержа Френеля и почему он исчез?», «Куда следует обратиться, чтобы сдать липозу для оказания помощи странам третьего мира?»

Нам пришлось поменять бистро, хозяин которого знал, что мы – сценаристы «Саги», и поэтому обед обычно заканчивался настоящим допросом. Мои соседи по площадке – парочка моего возраста – постоянно бросают в мой почтовый ящик записки. «Это гениально – „язык влюбленных“, мы решили перейти на него! В то же время мы не в восторге от иллюзиониста, его намерения слишком очевидны, что порочит его как мага! Целуем».

Словно случайно, люди, которых я давно не видал, стали напоминать о себе. Шеф нашего канала захотел пригласить нас на обед, но у Старика хватило нахальства заявить, что мы завалены работой. Никто не осмелился возразить.

Скоро уже девять вечера. Матильда и Луи ушли домой, Тристан отправился к своему приятелю-монтажеру, а Жером уговорил меня остаться, чтобы посмотреть «Рокки-1». С пивом и сэндвичами, как в дежурном отделении полиции. Мы никого не ждем, как вдруг замечаем, что по полутемному коридору бродит какая-то маленькая женщина. Она прижимается лбом к стеклянной двери и замечает нас.

Ее лицо кажется мне знакомым. Жером считает, что у нее назначена поздняя встреча с Линой, и машет ей рукой в направлении «Примы». Однако она открывает дверь в нашу комнату.

– Месье… Луи Станик?

– Он ушел. Вам что-нибудь нужно?

– Я ищу группу сценаристов сериала «Сага». Конечно, я должна была договориться о встрече заранее, но мне сказали, что здесь всегда можно кого-нибудь застать.

– Мой друг Марко и я работаем сегодня в ночную смену. Только никому не говорите, что мы смотрим телевизор в рабочее время. Как вас зовут?

– Элизабет Pea.

– …?

– Вы лучше знаете меня как Марию Френель.

Мадам Пластырь! Мадам Пластырь собственной персоной! Один метр шестьдесят пять сантиметров ростом, карие глаза, сногсшибательная улыбка. Это она! У нас!

– Простите. Мы не привыкли видеть актеров не на телеэкране.

Я пододвигаю ей стул. Она садится и с любопытством оглядывается. Мы предлагаем ей чашечку кофе. Ну кто бы смог узнать ее в этих джинсах, свисающем до колен свитере, с распущенными волосами, падающими на плечи. В жизни она выглядит лет на десять моложе, чем мать семейства, которую играет в сериале.

– И кто же из вас меня создал?

Кто, кроме сценариста, может ответить «я» на столь приятный вопрос?

– Все действующие лица «Саги» появились на свет в результате нашей совместной работы и не принадлежат ни одному из авторов.

Молчание.

Какой-то странный визит.

– Для нас, актеров, вы – настоящая загадка. Я часто спрашивала у Сегюре, можно ли встретиться с вами, но он всегда отвечал, что вы очень малообщительные люди, прячущиеся в башне из слоновой кости.

– Технократия в действии, – объясняет Жером. – Разделяй и властвуй. Сегюре уверен, что если будет возводить преграды между людьми, то сможет управлять ими.

Я, наверное, ответил бы точно так же, но нельзя не признать, что ни у одного из нас четверых ни разу не появилось желание поприсутствовать на съемках. Словно это было уже не нашим делом.

– По правде говоря, мы все немного теряемся, когда приходит очередная часть сценария. Никогда не угадаешь, куда вас занесет воображение. Одни шутят, а у других поджилки трясутся от страха. Признаюсь, я иногда играю сцену, не понимая, что вы хотели в ней сказать. Надеюсь, вы не чувствуете себя слишком обманутыми.

У кого из нас двоих повернется язык, чтобы признаться, что в последнее время мы смотрим сериал разве что для того, чтобы освежить в памяти тот или иной момент. Сегодня утром, к примеру, мне пришлось быстро прокрутить последнюю серию, чтобы вспомнить, какого цвета волосы у Брюно. Это было связано с игрой слов, которую я обязательно хотел вставить в сценарий. Брюно, Милдред, Вальтер и другие персонажи существуют только в нашем воображении и на наших жестких дисках. Луи следит, чтобы всякие неурядицы не мешали игре нашего воображения и свободе творчества. Все, что происходит со сценарием после того, как он покидает нашу комнату, нас совершенно не интересует. Только такой ценой мы еще можем получить некоторое удовольствие от написания двенадцати последних, предусмотренных контрактом серий.

– Если бы вы знали, какие драмы иногда разыгрываются на площадке. Как-то мы играли с Александром…

– С кем?

– Это актер, играющий Вальтера. Сцена, где я падаю в его объятия! Позволю себе заметить, что удовольствие было ниже среднего. Попробуйте понять, почему ему потребовалось столько времени, чтобы сказать: «Мария, в ваших глазах есть что-то порочное, что сводит меня с ума»! И попробуйте убедить себя, что мужчина, от которого несет жасмином, на самом деле пахнет ванилью, чем вызывает у вас эротические фантазии…