де Голлем, ни министром обороны Жюлем Моком, который представлял социалистов сторонников суверенитета того времени. Факт остается фактом: этот альянс зиждился на зависимости, а не на равенстве, и потому исключал европейский суверенитет.

Отныне оборона Европы была возложена на НАТО, которое с течением десятилетий становилось все более мощным. Поэтому неслучайно прием в НАТО – как хронологически, так и иерархически – всегда предшествовал приему государств кандидатов в Европейское сообщество. И неслучайно оба ведомства – военное и экономическое – разместили свои штаб-квартиры в Брюсселе, всего в нескольких километрах друг от друга[68].

В американском сознании военное подчинение Европы было неотделимо от ее обращения в официальную экономическую религию США – либеральный капитализм. Цель плана Маршалла и заключалась в том, чтобы во всем блеске представить советскому коммунизму американский экономический успех, одновременно обеспечивая американской экономике доступ в Европу. Капитал, необходимый для восстановления, сначала должен был быть использован для закупки американских товаров.

Процветающая в 1945 году американская промышленность вышла из войны значительно укрепившейся, совершенно невредимой и работала на полную мощность. В худшем случае она боялась закрытия границ, что не позволило бы ей экспортировать свою продукцию, отсюда готовность Соединенных Штатов контролировать экономическое возрождение Европы и противодействовать малейшему возврату к протекционизму.

Точно так же, соглашаясь в этом с Советами, американцы решительно выступали за быструю деколонизацию, которая давала им двойное преимущество: выводила их на передовые позиции и позволяла продукции американского производства получить свободный доступ к колониальным рынкам, ранее контролируемым европейскими метрополиями. Интересно, что за полтора столетия до этого Талейран уже предупреждал об опасности. Укрывшись в Соединенных Штатах в конце XVIII века от преследования в Европе, он отмечал задолго до Токвиля:

«…что касается Америки, то Европа должна всегда держать глаза открытыми и никогда не давать ни малейшего повода для взаимных обвинений или возмездия…

Америка расширяется с каждым днем. Она вырастет в колоссальную державу, и неизбежно наступит время, когда последние открытия в области коммуникаций поставят ее лицом к лицу с Европой, и она захочет высказываться и заниматься нашим делами. Следовательно, правительства Старого Света должны проявлять политическое благоразумие и сохранять бдительность, чтобы избежать малейшего предлога для любого подобного вмешательства. В тот день, когда Америка ступит в Европу, мир и безопасность надолго окажутся под запретом»[69].

Де Голль и наиболее проницательные наблюдатели европейского строительства указывали на риск доверять оборону Европы слишком могущественному другу. Эта тема надолго стала объектом исследований и критики. Например, левый журналист Клод Бурде, в прошлом изгнанник и основатель журнала France Observateur (предшественник известного французского информационного журнала L’Obs), уже в 1977 году обозначил «обманутую» Европу (L’Europe truquée) как «супергосударство, замкнутое само на себе, подчиненное Федеративной Германии и неразрывно связанное с американскими интересами».

«Каждый шаг к тому, чтобы кристаллизировать его в наднациональную систему, будет лишь снабжать западногерманских и американских лидеров и господствующие классы оружием, необходимым для саботажа возможного левого эксперимента. Европейская интеграция, Атлантический альянс, французская ядерная оборона – за этими тремя мифами стоят могущественные интересы, которые представляют угрозу для народного движения и социальных прав», – считал он… С тех пор прошло сорок лет, и в этом он был абсолютно прав[70].

Европейцы неохотно соглашаются на вассализацию

Третьим важным табу в строительстве Европы после демократического дефицита и неолиберализма является НАТО. Несмотря на то, что экономическое сотрудничество всегда было связано с военным сотрудничеством, последнее почти всегда упоминалось отдельно, как если бы они существовали самостоятельно и не имели ничего общего друг с другом. То же самое относится и к области экспертов, советников, академических дисциплин и отбора фактов журналистами, где каждый сектор попадает под контроль различных специалистов. Разъединение скрывает военную составляющую за экономической.

Тем не менее растущее в течение десятилетий влияние НАТО и его воздействие на строительство Европы в целом является важной частью европейского уравнения. И если мы хотим понять, почему современная Европа не может нормально функционировать и в один прекрасный день может развалиться на части, мы должны вывести эту темную сторону на всеобщее обозрение и публично обсудить ее. Отказ Европы от суверенитета и ее вассализация Соединенными Штатами – вопросы, представляющие общественный интерес.

Следует еще раз заявить, что американское господство не связано с некой американской порочностью. Это логическое последствие разницы в силе между Соединенными Штатами и Европой, поскольку она вышла из длившихся тридцать лет гражданских войн. А также результат призывов французов и англичан о помощи к США в 1917-м, 1941-м и в начале холодной войны. Аналогичным образом, первый запрос о расширении НАТО (обычно ограничивавшимся Северной Атлантикой, как гласит его название) возник не из-за американских амбиций, а скорее исходил от Франции, которая хотела интегрировать в НАТО обломки своей колониальной империи в Индокитае и Северной Африке. Что касается господства Соединенных Штатов в военной структуре (эффективное командование войсками альянса и контроль над ядерным щитом и вооружением), то его можно было бы избежать, если бы европейцы действительно захотели и исполнили пожелания генерала де Голля. Совместное или сбалансированное военное командование было бы возможным, как было оговорено между Францией и Великобританией в Дюнкеркском и Брюссельском договорах.

Любой разлад между европейцами был благом для Соединенных Штатов. Европейские страны всегда боялись – как и государства Древней Греции, – что одна из них обгонит остальных. Франция долго была одержима Германией и ни в коем случае не хотела, чтобы та восстановила свое доминирующее положение. С 1815 года Великобритании не давала покоя Россия: британцы считали ее угрозой своим имперским проектам в Азии. Что касается побежденных Германии и Италии, то они хотели восстановить свой суверенитет любой ценой, но не такой высокой, как в 1918 году… Именно эти в высшей степени макиавеллиевские соображения повлияли на создание НАТО и Европейского сообщества гораздо больше, чем романтический энтузиазм по поводу мирной и демократической Европы. Если не принимать во внимание советскую угрозу, то План Шумана и ЕОУС были разработаны как для объединения и координации производства угля и стали, так и для нейтрализации Германии. Это был способ нанести окончательный удар по любым планам военного господства Германии.

Военный альянс преследовал ту же цель, а именно позволить Германии перевооружиться, заставив ее войска служить объединению. Поскольку ни одна европейская страна не могла претендовать на управление штурвалом, и учитывая то, что приоритетом Великобритании была перестройка остатков своей империи в рамках Содружества и сохранение своей стратегии привилегированного союзника Соединенных Штатов, то командование альянсом, естественно, перешло к США[71], что было хорошо, поскольку они никогда не рассматривали