— Анна, нельзя так! — взрывается Рут.

— Почему нельзя? Мне нельзя высказать свое мнение?

— Но нельзя же такие гадости говорить, — выдыхает бабушка. Любопытно, что Рут тоже склонна к таким обобщениям, скажем, так же она критиковала когда-то Карла из-за его немецкого происхождения, но, думаю, сейчас не время напоминать ей о том, что у них с сестрой на самом деле гораздо больше общего, чем она думает.

Анна оборачивается ко мне, снова по-птичьему склоняя голову набок.

— Как же ты, должно быть, расстроена, Коко, — кудахчет она. Анна высматривает на моем лице признаки глубочайшей печали: она искренне убеждена, что эти новости разбили мне сердце.

— Разумеется, я не расстроена! С чего бы вдруг? — протестую я.

— Коко, — Анна подается вперед и берет меня за руку. — Не нужно скрывать от меня свою боль.

— Я ничего не скрываю.

— Конечно, скрываешь. Кто знает, когда тебе повезет найти себе кого-нибудь? На это могут уйти годы. Целая вечность.

Я недоуменно смотрю на нее, пытаясь понять, жалела ли она когда-нибудь о том, что не сошлась ни с кем после смерти Колина. Она никогда не говорила, что чувствует себя одинокой, что ей нужна хоть какая-нибудь компания. Но она носит траур, словно знак почета, будто гордится тем, что стала вдовой. У нее нет ни семьи, ни детей, но в своем глазу она бревна не замечает — так почему она и мне желает такого же будущего?

— Анна, бога ради, умолкни, — рычит Рут.

— Что? — удивляется та. — Это же правда. Я читала на той неделе в газете статью о женщине, которая бросила своего молодого человека, потому что думала найти кого-нибудь получше, и вот результат — десять лет она была одна-одинешенька. Как же она жалела о содеянном! Еще через год вышла за кого-то замуж, родила троих детей, так что, как видишь, мало что выиграла. Она призналась, что если бы могла заново прожить свою жизнь, то осталась бы с тем мужчиной, с мистером Планом Б. Это она придумала ему такое прозвище — мистер План Б. А оказалось, что он был все это время ее Идеальным Мужчиной. А знаете, что еще она сказала? Что если к сорока не выйти замуж, то всю жизнь потом проведешь в одиночестве, если верить статистике.

Она умолкает и тяжело вздыхает. В полнейшей тишине я слышу, как кровь стучит в моих ушах.

— Анна, ты — самая большая заноза в заднице, которую я когда-либо видела, — шипит Рут, в то время как я пытаюсь смириться с тем фактом, что умру в одиночестве, потому что упустила своего мистера План Б, который, возможно, и был моим Идеальным Мужчиной.

— Я и так знала, какого ты мнения обо мне, — сухо отвечает Анна. — Ты редко упускаешь возможность мне об этом напомнить. Но я веду к тому, что глупо бросать мужчину только потому, что ты думаешь, будто встретишь кого-то получше.

Они обе смотрят на меня в воцарившейся тишине.

— Меня нисколько не беспокоит то, что Том нашел себе девушку, — устало отмахиваюсь я от них, зная, что они все равно мне не поверят. — Знаю, вы думаете, что я умру старой девой и всю жизнь проведу у разбитого корыта…

— Я так не думаю, — хором возражают они и изумленно переглядываются.

— Да нет, именно так вы и думаете. Но лучше я выберу себе такую судьбу, чем буду с тем, кто мне не подходит. Том — отличный парень, но он не…

— Не Тот Самый? — заканчивает за меня Рут.

— Формулировка мне не очень нравится, но да, смысл именно такой.

— Понятно, — отвечает бабушка. — Тогда ты приняла верное решение, да, Анна?

— Я тоже так думаю, — неохотно признает Анна, хотя мне не кажется, что я их обеих убедила.

Рут прочищает горло:

— Так вот, я как раз говорила перед тем, как ты, дорогая сестрица, столь грубо нам помешала, что прогулка по Лондону пойдет нам на пользу. Коко, я уже просмотрела расписание авиарейсов, удобнее всего будет отправиться туда в четверг.

— В этот четверг? — восклицаю я. — Это слишком рано!

— Почему? — спрашивает Рут.

— Ну, потому что… у меня тут куча дел. Мне нужно закончить композицию для витрины, разобрать материалы для занятий…

Удивлению Рут нет предела:

— Что за бред. Пара дней тебе погоды не сделают. Правда ведь, Анна?

Анна крепко задумывается. Согласиться с сестрой — значит наступить на горло собственной песне, она это отлично понимает.

— Правда, не помешает, — кивает в конце концов она. — Вам обязательно нужно туда съездить.

От изумления я теряю дар речи: они наконец пришли к согласию хоть в чем-то.

— Но кто же присмотрит за магазином? — соображаю я.

Я задаю этот вопрос и вижу, как Анна снова задумывается, догадываюсь, что за мысль приходит ей в голову. Вот дерьмо! Она хочет…

— Я присмотрю! — вызывается она.

— О, мы не можем тебя о таком просить! — Рут тщетно пытается скрыть ужас, охватывающий ее от одной только этой мысли, за хорошими манерами. У нее не слишком хорошо получается делать вид, будто ей исключительно неловко настолько обременять сестру. Она так увлеклась, уговаривая меня на эту поездку, что не учла вероятности того, что Анна предложит нам свою помощь.

— Почему это? Ты мне не доверяешь? — оскорбляется Анна, в ее голосе звучат стальные нотки, и она бросает свои перчатки на пол.

— Что ты, конечно же, мы тебе доверяем. Дело не в этом. Просто… — Рут в замешательстве, она не знает, что ответить.

— Вот и ладненько, значит, договорились, — потирает руки Анна. — Жду не дождусь, хочу поработать в вашем магазине. Хоть наведу здесь порядок.

— Не нужен здесь твой порядок! — протестует Рут.

— Разумеется, нужен, — довольно ухмыляется Анна. — Что ж, теперь вам не о чем беспокоиться. Езжайте спокойно в Лондон. Здесь все будет работать как часы, пока вы путешествуете.

Она начинает суетиться и уходит ставить чайник, а мы с Рут остаемся на месте, глотая пыль, летящую отовсюду из-за ее стремительных движений.

— Что же я наделала? — стонет Рут.

— Во всем вини только себя, — со смехом отвечаю я.

— Бог знает, что она тут натворит, пока нас не будет. Я и думать боюсь.

— Мне кажется, что все будет не так уж плохо.

— Будет-будет. Ты что же, забыла, что случилось, когда мы ездили к Керри?

— Это ты о том разе, когда мы захотели повидаться с дедушкиными кузинами?

Тогда мы втроем проехали через всю страну на дедушкином «Астон Мартине», чтобы погостить у каких-то его отдаленных родичей, которые жили где-то аж за Килларни. Мы все время устраивали по пути пикники, покупали мороженое… Дедушка развлекался вовсю — тогда он научил меня правильно есть мороженое в рожке: нужно с самого начала проталкивать его языком в низ рожка так, чтобы до последнего наслаждаться сладким вкусом. Это были лучшие каникулы в моей жизни: один раз мы остановились на ферме прямо посреди поля, где я утром помогла хозяйке подоить корову. До сих пор помню страшную вонь, что стояла у них во дворе. Мне тогда казалось, что я к ней никогда не привыкну, но в конце концов мне удалось притерпеться. Я даже в какой-то мере полюбила это место, дала имена всем тамошним курам и даже свиньям.