Тарин подняла голову. Ее глаза лучились теплом.

— Майк, — тихо заговорила она, — помнишь, ты спрашивал, продаю ли я Фернли? Если бы я уехала обратно в Мельбурн, ты купил бы мой дом?

— Да, я подумал бы об этом, — честно признался Майк. — Переезд в Фернли освободил бы меня от затрат на постройку нового дома, который мне очень нужен. Мы с отцом слишком независимые люди, чтобы мирно уживаться под одной крышей дольше месяца. А Фернли подходит по всем параметрам. С одной стороны, я жил бы отдельно от отца, а с другой — мог бы заезжать к нему каждый день.

— Плюс новые поля, — продолжила Тарин, — вы могли бы наконец увеличить посев зерновых, как собирались. И пастбищ бы прибавилось… Ты же не откажешься жить здесь, в Фернли? Или ты имел в виду что-то другое, когда собирался провести со мной всю оставшуюся жизнь?

Майк просиял, осознав смысл этих слов.

— Моя восхитительная принцесса! Я не только хочу жить с тобой, я хочу взять тебя в жены.

— Я буду самой счастливой женщиной на свете. И если твой отец захочет жить с нами, пока окончательно не поправится…

Майк перебил ее звонким смехом.

— К тому времени, когда мы поженимся, папа будет так твердо стоять на ногах, что вернется к работе на ферме. Я отлично знаю его. Как только он выйдет из больницы, то настоит, чтобы жить в собственном доме и спать в собственной постели. Он очень независимый человек. К тому же вблизи от него будем мы с тобой — в Фернли, Смадж с Люси — в старом доме Хендерсона. Так что ему будут обеспечены нормальная жизнь, регулярное питание и чистота в доме.

— Конечно, — согласилась Тарин с теплой улыбкой. — Как ты думаешь, Патрик согласится быть моим посаженым отцом?

Тарин знала, что матери потребуется время, чтобы привыкнуть к ее браку с Майком О'Мелли, постоянным жителем южного Гипсленда, а не с городским бизнесменом. Мать всегда надеялась, что ее дочь выберет в мужья делового обеспеченного человека и оставит свои конюшни, лошадей и вечный запах навоза.

Губы Майка прервали мысли Тарин. Этот поцелуй разительно отличался от предыдущих. Больше не было преград и сомнений, которые разделяли их, не было причин останавливаться или отстраняться. Майк пробормотал:

— Хватит болтовни о наших чувствах… я хочу упиваться любовью… и тобой…

И они упивались друг другом. Жадные губы льнули друг к другу. Трепетные руки бродили по жарким телам. Прерывающееся дыхание смешивалось со стонами наслаждения. Они почти утратили контроль над собой. Но вдруг Майк поднял голову и отстранился, бросив быстрый взгляд на дверь.

— Что? — с тревогой спросила Тарин и не узнала свой голос. — Тебе пора уходить?

Майк с коротким смешком прижал Тарин к груди.

— Нет, любовь моя, — произнес он странным глухим голосом. — Я только подумал, что неплохо бы погулять по дому. Устроить экскурсию…

Тарин в шоке смотрела на него. Да уж, самый подходящий момент для экскурсий.

— Прямо сейчас?

Майк улыбнулся, глядя на ее растерянное лицо.

— Я имел в виду путешествие по спальням, В частности, до твоей кровати, — пробормотал он. Увидев расцветающую улыбку на ее губах и румянец на щеках, Майк громко рассмеялся.

Солнце ярко светило в чистом осеннем небе. Небольшая деревенская церковь неподалеку от Фернли купалась в золотых лучах. В церкви толпился народ. Возвышения у алтаря и все скамейки для гостей заполнились до отказа. Множество людей стояло возле церкви.

Невеста запаздывала, хотя не по своей вине. Начало церемонии задерживал Патрик. Он должен был гордо повести Тарин к алтарю и вручить ее Майку. Но никак не мог заставить галстук-бабочку ровно лежать на белоснежной рубашке и отказывался двигаться с места, пока не добьется своего.

— Патрик, позвольте, я помогу вам, — спокойно произнесла Тарин, отдавая букет кремовых роз своей подруге, Хилари, великолепному жокею, очаровательной рыжеволосой красавице в зеленом шелковом платье.

Тарин догадывалась, почему Майк выбрал черные костюмы и традиционные галстуки-бабочки для себя и своего отца. Он хотел воздать должное ей, своей невесте. Майк знал, что Тарин собиралась сшить подвенечный наряд белого цвета, без всяких украшений. Вся отделка состояла из тонкого кружева в цвет платья, почти невесомой фаты и крошечных жемчужин на шляпке.

— Патрик, вы выглядите просто замечательно, — заверила его Тарин. — Теперь я знаю, в кого Майк такой красивый. — Она отстранила руку Патрика: — Не мешайте, я все сделаю сама, — и спокойно, без спешки и суеты аккуратно приладила галстук.

Когда они достигли церкви, со всех сторон понеслись возгласы восхищения. Невеста вышла из старого автомобиля, сверкающего черной краской.

— Она как принцесса, — громко прошептал трогательный детский голосок.

— Какая красавица! — вздохнул какой-то мужчина.

— Мечта! — согласился другой.

Тарин окунулась в волну тепла и доброжелательности, направляясь к церкви вслед за Хилари. Патрик держал ее под руку. Замечательный прием придал Тарин уверенности в себе. Она давно уже не волновалась из-за своей хромоты, даже не думала о ней. Но сегодня — особый, неповторимый день. Тарин боялась, что ее неровная походка будет заметна, когда придется идти к алтарю. Тарин хотела быть самой красивой… Не ради себя — ради Майка.

Но все заботы исчезли, как только невеста переступила порог церкви. Со всех сторон Тарин окружали дружелюбные улыбки, возбужденный гул голосов перекрывал звуки свадебного марша. Тарин чувствовала, что ее переполняет любовь. Майк повернул голову в сторону будущей жены, и его глаза вспыхнули от счастья, когда он увидел Тарин.

Для Майка неважно, что она хромает. Значит, неважно и для нее. За последние три месяца Тарин, стараясь походить на Патрика, почти восстановила прежнюю силу и тонус мышц. Патрика нисколько не волновало ни сломанное бедро, ни остаточная хромота. Он давно отбросил костыли, с которыми вышел из больницы, а палкой так и не воспользовался.

Тарин крепко сжала руку Патрика. Они пойдут по проходу, поддерживая друг друга.

Перед ними скользила Хилари — спокойно, неторопливо. Тарин заняла место рядом с будущим мужем, и Майк повернулся к ней, чтобы заглянуть в глаза своей любимой. Она ответила ему счастливой улыбкой.

Если Патрик выглядел обворожительно в своем строгом костюме, то при взгляде на Майка просто захватывало дух. Он был молодой, более подвижной копией своего отца, с такими же блестящими глазами, такого же высокого роста, с такой же мощной фигурой. И с такой же копной непослушных волос.

— Кто отдает эту женщину?

— Я! — быстро и неожиданно громко ответил Патрик и радостно улыбнулся. И эта улыбка с оттенком нежности заразила всех присутствующих.

Их поцелуй перед алтарем в залог долгой семейной жизни заставил прослезиться даже строгую миссис Конвей. Она не ожидала от себя такой реакции и выходила из церкви немного смущенной. Конечно, перед свадьбой мать Тарин несколько раз встречалась с избранником дочери. Майк покорил ее сердце с той же непринужденной легкостью, с какой завоевал любовь Тарин. Миссис Конвей видела, что дочь окажется в хороших, добрых и любящих руках, поэтому полностью одобряла выбор дочери. А может, еще и потому, что Майк обладал блестящим умом и солидным капиталом. К тому же, в конце концов, дом Тарин в южном Гипсленде находится не так уж далеко!