— Совершенно неправильное, — перебила начальника девушка. – Иван Валерьевич. Нас обманули. На балах всегда был дон Диего Сервантес. Именно он – меценат и известный бизнесмен. Именно он посещал балы и с удовольствием жертвовал на благотворительность. А за его широкой спиной и светлой фигурой образа дона Диего, прятался его брат-близнец. Его тень, если хотите, который и состоит в Троице.

— Эми! – Котик посмотрел на девушку с грустью. – Ну, с чего ты это взяла?

Эммануэль ответила начальнику профессиональным взглядом из разряда: «Господи, ну почему пошли такие мужики, что самые простые вещи приходится объяснять по десять-двадцать раз, они не понимают? Почему этим должна заниматься такая хорошая и пригожая я?»

Как всё это могло уместиться в один взгляд, никто не понимал. Но читалось это в глазах девушки потрясающе легко.

— Эми, словами.

— Посмотрите запись допроса.

— Смотрел. И ни раз. Объясни мне, что значит вопрос «Какое платье было на леди Кирстен Хансен во время ее первого выхода в свет? И что значит ответ твоего свидетеля: «На ней было хм… не платье».

— Это доказательство, — вздохнула Эми тоскливо. – Это косвенное доказательство, которое не удастся подкрепить никакими уликами.

— Эммануэль! – Котик с трудом удержался от того, чтобы грохнуть кулаком по столу. – Что это значит?

— Да всё просто, Иван Валерьевич. Кирстен Хансен, датчанка, на первый выход в свет со своим молодым любовником появилась в костюме офицера французской армии времен Наполеона Бонапарта. Ее любовник был как раз в костюме Бонапарта. Поскольку это был маскарад, на это посмотрели сквозь пальцы. Случилось это пятнадцатого августа в поместье графа Валевского.

— Эми, причем тут граф Валевский? – спросил Котик тихо.

— Они гордятся своими корнями с Наполеоном Бонапартом, — улыбнулась Эммануэль. – Если быть точнее, у Наполеона была внебрачная связь с графиней Валевской еще в те древние времена. Род Валевских не прервался. А в конце двадцать второго века им удалось восстановить свое благосостояние и постепенно выкупить и реставрировать те имения, которые находились во владении графов.

— Эми, — Змей вздохнул.

Девушка ему улыбнулась.

— Понятнее не стало, да? Пятнадцатого августа прошлого года произошло одно из самых массовых убийств, в котором повинна Гюрза. Во время специальной операции не удалось поймать ни одного «козыря» террористов. Одна из мелких сошек, прежде чем отравиться в зале для допроса, успела кинуть «косточку» оперативникам, сказав, что патрульщики себе хребет быстрее поломают, чем смогут сорвать операцию, которую возглавляла Троица.

Змей и Котик переглянулись. К чести мужчин соображали они очень быстро.

— Значит, в тот момент, когда один из троицы, один дон Диего Сервантес управлял Гюрзой, второй был на балу у графа Валевского, — сказал с легкой задумчивостью Котик. – Соответственно, раз дон Диего, которого ты допрашивала, был на балу, второй… как его имя?

— Алэно Марко, — подсказала девушка.

— Второй, — продолжил свою мысль начальник, — Алэно Марко был в этот момент в Гюрзе. Как я понимаю, все эти эпизоды, которые ты отразила во время допроса, имеют такое значение?

— Да. На тот момент, когда Гюрза проворачивала свою операцию под началом Алэно Марко, дон Диего был на балах, благотворительных мероприятиях, аукционах, концертах, фестивалях. Неважно. Он был либо на глазах у десятков и сотен человек, либо под прицелом голокамер. Понимаете?

— Если бы мы даже решили зацепить дона Диего как одного из Троицы, как это было не раз, то вся доказательная база рассыпалась в прах, стоило всплыть его железобетонному алиби, — Котик вздохнул. – Эми.

— Да?

— Это всё бездоказательно. Даже то, что дон Диего может ответить на вопросы о тех балах, где он был… Это ничем ему не поможет.

— Я знаю.

— На суде любой государственный обвинитель повесит на него дело Троицы.

— Я знаю.

— И ты… — Котик остановился. – Прости, что ты сейчас сказала?

— Я всё это знаю, — смиренно повторила девушка.

— Тогда как ты собираешься доказать его невиновность?!

— Я ничего доказывать не буду, — тихо ответила Эммануэль, опустив голову.

— Это еще что за новости?!

— За меня это докажут другие. Его придут убивать, Иван Валерьевич. И придет кто-то, кто гораздо опаснее, чем Зигзаг, сидящий в нашем следственном изоляторе, по соседству с доном Диего.

— Гораздо опаснее? – уточнил Змей, подавшись вперед.

Эммануэль кивнула, вытащила свой планшет из заднего кармана брюк, пощелкала по значкам, выводя в воздух голографический отчет.

— Смотрите. Вверху – Троица. Чуть пониже – «Козыри» Гюрзы. В стороне стоит отдел зачистки. О нем ничего не известно. Даже по косвенным следам мне удалось отследить только его существование. Я дала Антику задание выяснить, как можно больше, но… думаю, надо отзывать ее с этого задания.

— Почему? – уточнил Змей.

— Этот отдел ей не по зубам.

Под удивленными взглядами начальника и напарника девушки случилось невероятное. Щеки Эммануэль залило трогательным румянцем. Покручивая на пальце серебристую прядь волос, девушка похлопала ресницами. Белыми зубками прикусила губу, а потом деловито сказала:

— И мне тоже.

И в кабинете повисла полная тишина. У Эми было множество достоинств, не меньшее количество недостатков. К числу которых, кстати, относилось и завышенное самомнение. И уж если она сказала, что это не под силу ей…

Котик и Змей переглянулись.

Кажется, у Гюрзы за пазухой еще оставались козыри… И рано было не только праздновать победу, но и даже задумываться о ее возможности…

Несмотря на то, что они теперь знали одного из Троицы и получили сразу двух ключевых свидетелей, вполне возможно могло случиться и так, что русский патруль потеряет всё и сразу, и будет отброшен в своем расследовании назад.

— И хотя такой возможности, что мы можем потерять всё, я не отрицаю, — тихо сказала Эми, — но у нас есть шанс. А у меня есть план! И мы можем попробовать!

***

В кабинете был выключен свет. Это было правило, за нарушение которого уже три секретаря начальника отдела зачистки Гюрзы поплатились своей жизнью.

Новый секретарь – смазливый и миловидный паренек Ингер, со своей жизнью прощаться не хотел. Поэтому правила за последние четыре года ни разу не нарушил. Какими бы глупыми они ему не казались.

Если чтобы попасть на прием к собственному шефу, надо оставить заявку – значит, Ингер писал заявку и прикалывал