Безручко с Яковлевым переглянулись.

Командир автобата воскликнул:

— Я сейчас же отдам приказ об отмене рейса!

Кудреев возразил:

— Не торопись, Федор Матвеевич, не торопись. Никакого приказа ты не отдашь. Колонна, как и запланировано, завтра ровно в 5.00 выйдет на маршрут. И ты, Валерий Игоревич, — Андрей повернулся к командиру роты охраны, — выделишь в боевое сопровождение пару БТРов со штатными отделениями.

И вновь голос подал Безручко:

— Но… Андрей Павлович! Извините, я ничего не понимаю. Вы со своей спецслужбой хотите выставить наших ребят в качестве приманки?

— Ну зачем же так, Федор Матвеевич! Мы здесь для того, чтобы выполнить собственную задачу, только при условии обеспечения полной безопасности ваших подчиненных.

Командир автобата протянул:

— Да-а-а. Дела.

Кудреев поднялся:

— Не волнуйтесь. Спецназ знает свою работу. И еще ни разу никого не подставлял. Больше приходилось исправлять чужие ошибки и других заслонять своей грудью. О том, что я вам сообщил, никому ни слова. Об этом вынужден особо предупредить. Никому ни слова, ни вышестоящему командованию, ни подчиненным.

— Но, подполковник, если в вашей игре произойдет сбой, то за гибель наших солдат придется отвечать мне?!

— Ни за что вам не придется отвечать. Это я гарантирую. И закончим на этом. Приступайте к подготовке колонны к выходу. Кстати, когда обычно и где вы выстраиваете ее перед маршем?

Безручко ответил:

— В 18.00, на плацу.

Командир спецназа уточнил:

— Боевое охранение тоже присутствует или оно присоединяется в начале движения?

На этот раз ответил капитан Яковлев:

— Оно выстраивается вместе с колонной.

— Ясно. Да, Федор Матвеевич, как мне доложили, вы обещали помочь экипажу нашей «вертушки» топливом?

— Да. Оно уже доставлено.

— Тогда все. Не буду вам мешать, честь имею.

Кудреев вышел из полевого штаба отдельного автомобильного батальона.

У палаток его встретил прапорщик Ермолаев, доложил:

— Товарищ подполковник, связь с Москвой налажена.

Андрей взглянул на часы: 15.25. Спросил:

— Где развернул зонт?

— Прямо за палатками. Там кустарник густой, а посередине пустота. Извне ничего не видно. Антенна на спутник сориентирована.

— Молодец! Сеанс связи, как и говорил, в 16.00. Сейчас иди к аппаратуре и жди меня.

Проверив, как устроились подчиненные после сытного обеда, еще раз проанализировав обстановку и принятое решение, подполковник прошел к позиции связиста, прапорщика Ермолаева.

Тот передал командиру прибор спутниковой связи, вышел из кустов, осматриваясь по сторонам, нет ли поблизости чужих.

Андрей вызвал Центр:

— Бригадир! Я — Утес! Прошу ответить.

Ответ последовал немедленно:

— Бригадир на связи!

— Примите доклад по Гелою.

— Слушаю тебя, Утес.

После того как Кудреев доложил генералу о сложившейся обстановке и сути принятого предварительного решения по боевому применению диверсионных групп, Тарасов ответил:

— Хорошо. Утверждаю твое решение. По нему и действуй! Учитывая сложность положения, оставшиеся в Дивном группы переводятся в боевую готовность «повышенную»! С придачей Щукину вертолета. Если, Андрей, ситуация изменится и твоим группам в Чечне придется вступить в бой, немедленно передавай сигнал начальнику штаба. Он поддержит тебя. Это все. Вопросы?

— Нет вопросов!

— Работай. Касаемо лейтенанта Дубова, с выпиской из его личного дела ознакомился, в результате согласовал с командованием и отправил в рембат предписание об откомандировании твоего протеже в наш учебный центр.

— Спасибо, генерал.

— Не за что. Удачной тебе охоты, Утес. Конец связи.

Кудреев отложил аппарат, вызвав Ермолаева:

— Собирай, Ермак, свое хозяйство и с 17.40 разверни систему прослушивания эфира. Вполне вероятно, что кто-то из Бардани попытается связаться с Кербахом. Перехватить радиопереговоры в твоих силах?

Прапорщик ответил:

— Радиосигнал перехвачу, но если он будет закодированным, на расшифровку придется передавать его как минимум Воронцовой! Наша аппаратура здесь не позволит провести дешифровку.

— Дурная привычка у тебя, Ермак, все усложнять.

— Нет, командир, не усложнять, а просчитывать все варианты, и в первую очередь самые худшие.

В 18.00 колонна из восьми «КамАЗов» различных модификаций, от бортовых машин до автоцистерн, а также два бронетранспортера выстроились на плацу автобата.

А спустя полчаса в отсек к Кудрееву вошел прапорщик Ермолаев:

— Разрешите, товарищ подполковник? Пять минут назад, как вы и предполагали, состоялся сеанс связи между абонентами в селении Бардани и в неизвестном населенном пункте, возможно, Кербахе.

— Дальше.

— Какой-то Акан запросил босса. Тот ответил. Акан передал, что колонна автобата готовится к завтрашнему маршу в сторону Гелоя.

Подполковник проговорил:

— Даже так? Интересно. Слишком подробную информацию для не имеющего связи с частью человека передает этот Акан. Ну, да ладно.

Прапорщик продолжил:

— Это еще не все. Акан сообщил также и о прибытии в батальон наших групп! Но ему неизвестно, кто мы и зачем здесь. Босс спросил, можно ли это выяснить. Акан ответил, что быстро нельзя. Босс приказал утром подтвердить факт выхода колонны и то, что за это время предпримем мы. На этом сеанс завершился.

— Хорошо, Ермак. Сейчас отдыхай, а с 4.00 вновь слушать эфир.

Кудреев, отпустив связиста, задумался.

Откуда у Акана информация о маршруте завтрашней колонны?

Кто-то из батальона работает на него или он сам из личного состава части? Марш планировался не вчера и секрета для военнослужащих батальона не составлял. Но, с другой стороны, кто-то мог и просто проговориться где-нибудь в шашлычной. Ведь не знает же неизвестный информатор босса о том, кто прибыл в автобат на вертолете, и узнать быстро, судя из его доклада, этого он не может. А военнослужащий узнал бы. Значит, человек Кулана скорее всего не имеет прямого отношения к делам части и собирает информацию от случайных источников. Ладно, утром, возможно, кое-что насчет него прояснится.

Кудреев вызвал к себе дежурного прапорщика:

— Давай, Слава, дуй к командиру автобата. Представишься от меня. Пусть вызовет к себе офицеров, которые завтра поведут колонну. Из штаба проводишь их сюда.