Не следует удивляться тому, что византийцы были осведомлены обо всем происходящем в лагере Святослава; Лев Диакон не раз говорит о многочисленных знающих русский язык лазутчиках, засылавшихся Цимисхием в расположение русских войск (это было обычным делом в высокоразвитой византийской военной практике).

Но заветные слова Святослава переданы в «Повести временных лет», по всей вероятности, точнее: «Уже нам некамо ся дети (некуда деться), волею и неволею стать противу; да не посрамим земле Русские, но ляжем костьми, мертвыми бо срама не имам. Аще ли побегнем, срам имам. Не имам убежати, но станем крепко, аз же пред вами поиду: аще моя глава ляжеть, то промыслите собою» (позаботьтесь сами о себе).

О том, что Святослав исполнил свое обещание — «пред вами пойду», — свидетельствовал Лев Диакон: «…выслушав речь своего повелителя, росы с радостью согласились вступить в опасную борьбу… они… построились в мощную фалангу и выставили вперед копья… с неистовой яростью бросался Святослав на ромеев и воодушевлял к бою ряды своих» (это происходило 21 июля 971 года, а сражения под Доростолом начались, как уже сказано, еще 23 апреля).

Тогда лучший из византийских воинов, телохранитель Цимисхия Анемас, «вырвался на коне вперед… устремился на предводителя росов и, ударив его мечом по ключице, поверг вниз головой наземь, но не убил. Святослава спасла кольчужная рубаха и щит». Соратники князя тут же уничтожили Анемаса и с воодушевлением «начали теснить ромеев… Но вдруг разразился ураган… поднялась пыль, которая забила им (русским) глаза (Лев далее приписывает это божественному вмешательству в битву. — В. К.)… Ромеи преследовали их до самой стены, и они бесславно погибали. Сам Святослав, израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен: его спасло лишь наступление ночи… Всю ночь провел Святослав в гневе и печали… Но, видя, что ничего уже нельзя предпринять против несокрушимого всеоружия ромеев (вспомним: к ним „каждый день присоединялись конные и пешие силы“), он счел долгом разумного полководца… приложить все усилия для спасения своих воинов. Поэтому он отрядил на рассвете (22 июля) послов к императору Иоанну».

Сражение под Доростолом. Схема. Телохранитель Цимисхия Анемас, «вырвался на коне вперед… устремился на предводителя росов и, ударив его мечом по ключице, поверг вниз головой наземь, но не убил. Святослава спасла кольчужная рубаха и щит». Соратники князя тут же уничтожили Анемаса и с воодушевлением «начали теснить ромеев»

Святослав предложил следующее соглашение: русские «возвратятся на родину, а ромеи… не нападут на них по дороге… а кроме того снабдят их продовольствием… Император… с радостью принял эти условия» (значит, он вовсе не считал, что Святослав уже побежден и должен капитулировать без всяких условий). Для переговоров Цимисхий отправил к Святославу свое доверенное лицо — епископа Феофила.

Итак, поражения в прямом смысле слова Святослав так и не потерпел. Согласно «Повести временных лет», он в конце сражения, «видев же мало дружины своея, рече в себе: „Поиду в Русь, приведу боле дружины“», то есть собирался позднее вновь вступить в борьбу с Цимисхием.

После переговоров с Феофилом Святослав пожелал встретиться с самим императором — вероятно, захотел увидеть в лицо своего упорнейшего противника. Лев Диакон рассказал, как Святослав подплыл в ладье к берегу, у которого на коне, «покрытый вызолоченными доспехами», ожидал его Цимисхий: «Он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них… умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый… широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные… Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал».

Так подробно (здесь приведены к тому же далеко не все детали) изобразил византийский историк Святослава, чувствуя, что он призван запечатлеть облик одного из величайших полководцев. Предельную простоту Святославова бытия отметила, как известно, и «Повесть временных лет» (перевод Д. С. Лихачева): «…не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах».

Встреча Святослава с византийским императором Цимисхием на берегу Дуная. Художник К. Лебедев. После переговоров с Феофилом Святослав пожелал встретиться с самим императором — вероятно, захотел увидеть в лицо своего упорнейшего противника. Лев Диакон рассказал, как Святослав подплыл в ладье к берегу, у которого на коне, «покрытый вызолоченными доспехами», ожидал его Цимисхий: «Он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них… умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый… Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал»

Тот факт, что русский полководец, не победив Цимисхия, все же и не потерпел действительного поражения, ясно выразился еще и в следующем: после описанной встречи с императором в конце июля 971 года он, очевидно, еще долго находился на Дунае. Ибо на не столь далеком Днепре Святослав оказался уже поздней осенью. У грозных днепровских порогов его поджидали печенеги…

Иоанн Скилица сообщает, что ранее Святослава на Днепр прибыл посол Цимисхия — уже упомянутый Феофил. Скилица уверяет, что, согласно договоренности Святослава с Цимисхием, Феофил должен был, в частности, предложить печенегам «беспрепятственно пропустить росов», но те, мол, «отказались» это сделать, недовольные-де примирением Святослава с Цимисхием. Едва ли можно верить этой версии; она, скорее всего, выдумана ради прикрытия низкого коварства Цимисхия[112], который только что оказал Святославу знаки высокого уважения. И, надо думать, Феофил, напротив, даже заплатил печенегам за нападение на возвращающегося на Русь Святослава.

Воевода Свенельд, о котором шла речь выше, убеждал Святослава: «Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги». Но гордый полководец не захотел обходить опасность. Правда, он отложил свое возвращение в Киев до весны, — вероятно, потому, что Днепр уже замерзал: «И остановился зимовать в Белобережье (у устья Днепра. — В. К.), и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут перезимовал Святослав. В год 972, когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку».