Когда он тронул ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза, Мориа показалось, будто она тает в его руках. Да, Чанос был очень обходителен и нежен, но не им было занято ее сердце. Только присутствие Девлина способно озарить ее радостью, только он один способен разжечь в ней безумные желания.

Ее руки обвили его шею, пальцы скользнули в волнистые волосы, а тело само выгнулось навстречу Девлину. Мориа в эту минуту могла поклясться, что видит искры в той темноте, которая застилала ее глаза. Она даже могла различить какую-то нежную мелодию, издалека доносящуюся до них.

Именно в этих руках она хотела быть, хотя и уступила магии поцелуев Чаноса. Именно разница между тем, как отозвалось ее тело на поцелуи индейца и на это простое прикосновение Девлина, не оставляла в ней никакого сомнения, что она испытывает страсть к стоящему перед ней таинственному человеку. Его близость словно зажигала ее огнем. Он снова заставил ее поверить в счастье, хотя ей приходилось напоминать себе, что оно может длиться очень недолго.

Впрочем, что вообще может длиться долго? Как ветер меняет свое направление, так меняется и жизнь, становясь то лучше, то хуже. И потому надо стараться не упустить те редкие минуты радости, которые дарит судьба. Она останется с Девлином, пока тот будет продолжать испытывать к ней физическое влечение – до момента, когда он насытится сознанием своей победы и начнет искать новый объект для завоевания.

Стоя на краю утеса, Чанос глядел, как Девлин обнимает Мориа. Когда он увидел, что она позволяет Девлину намного больше, чем позволяла ему, его сердце кольнуло болью. Было похоже на то, что Белый Призрак выиграл сражение за благосклонность золотоволосой девушки. Полный горестных мыслей, Чанос заставил себя отвести взгляд и неслышно скользнул в расщелину среди скал.

– Я невероятно скучала по тебе, – призналась Мориа. Ее дыхание было прерывистым от страсти и от тисвина.

В нем вдруг заговорила гордость.

– Тогда почему ты позволила Чаносу целовать себя? – укоризненно спросил Девлин. – Только не говори мне, что, поскольку ты слепа, то не разобрала, где я, а где он.

Неужели он ее ревнует? Мориа хотелось бы на это надеяться. Она не желала, чтобы Девлин считал, что ее благосклонность ему гарантирована.

– Сколько, ты говорил, у тебя было женщин до того, как ты встретил меня? – ответила она вопросом на вопрос.

Девлин натянуто улыбнулся, ругая про себя и свой несдержанный язык, и свою уязвленную гордость.

– Мне не нравится, когда я вижу, что тебя целует другой человек, – произнес он, стирая с ее глаз лечебную мазь.

– Если бы ты был слеп так же, как я, тебе бы не пришлось этого видеть, – дерзко выпалила она и тут же внезапно икнула. – Извини.

Несмотря на свое мрачное настроение, Девлин рассмеялся. Мориа выглядела очень забавной, когда в ее голове бродил хмель. Да и как можно было сердиться, глядя на ее глуповатую улыбку и перепачканное лечебным снадобьем лицо!

– Ты неисправима, – произнес он.

– Что ж, хоть этим я могу гордиться, – невесело ответила Мориа.

Взяв девушку за руку, Девлин повел ее вниз по склону к ручью. Мориа поддалась неохотно – в эту минуту единственное, чего она хотела, – это повалиться на землю и заснуть.

Как только Девлин намочил кусок материи и вытер лечебное снадобье с ее лица, Мориа немедленно растянулась на земле рядом с ручьем.

– Что за таинственные дела были у тебя в Санта-Рите? – поинтересовалась она.

– Главное из дел я еще не выполнил. Мне это только предстоит. Но для этого мне придется отвести тебя на ранчо. Мы отправляемся на рассвете.

– Ты отправляешься. Я остаюсь здесь, – твердо произнесла Мориа.

– Тебе будет безопаснее в моем доме.

Сев на землю рядом с девушкой, Девлин заметил упрямое выражение на ее лице.

– Я никуда не пойду. Я остаюсь в горах, – снова повторила она.

Девлин с досады стукнул кулаком по оказавшемуся рядом валуну:

– Боже милосердный, женщина, готов биться об заклад, что ты споришь со мной только потому, что тебе хочется противоречить! Если я приказываю тебе остановиться, ты заявляешь, что хочешь идти. Если я приказываю идти, ты останавливаешься – лишь бы сделать все наперекор.

– Думаю, тебе просто нужно не приказывать мне, а просить, – с легкой усмешкой ответила Мориа.

Девлин устало вздохнул:

– Хорошо. Тогда не будете ли вы так любезны оказать мне большую милость и остаться на моем ранчо до того, как я вернусь?

Лицо Мориа просветлело от улыбки. Протянув руку, она попыталась коснуться гиганта кончиками пальцев.

– Я буду так любезна и окажу вам эту милость. Но вы будете должны мне за это дорого заплатить, о Белый Призрак, великий мудрец и мститель за всех несправедливо обиженных. А также самый похотливый блудник в этих горах. И тогда я сделаю все, что вы захотите.

Простого прикосновения пальцев Мориа к его губам оказалось достаточно, чтобы по всему телу Девлина прокатилась теплая волна.

– Назови свою цену, – произнес Девлин; его голос дрогнул.

Она обвила руками его шею и притянула к себе.

– Думаю, твое тело будет достаточной ценой.

Девлина словно одурманило. В его памяти тут же со всей ясностью вспыхнуло воспоминание о том, с какой страстностью отвечало ее тело на его ласки в ночь перед его путешествием в Санта-Риту, и о переживаниях во время мучительных ночей, которые ему пришлось провести без нее. Он снова почувствовал прилив желания. Да, она была с Чаносом, но своими поцелуями он сотрет из памяти Мориа все воспоминания о прикосновениях этого знахаря, так что она будет помнить лишь его одного...

Однако Мориа и так знала, что любить она может лишь этого гиганта со светло-карими глазами и черными как смоль волнистыми волосами. Когда его тело накрыло ее, в ней немедленно поднялся целый вихрь восхитительнейших ощущений. В его отсутствие Мориа скучала по Девлину гораздо больше, чем он мог предположить. Самым чудесным было воспоминание о той ночи, когда они столь обезумели от страсти, что, исчерпав все силы, долго лежали неподвижно, не в состоянии пошевелиться.

Ее губы встретились с его губами, и Мориа коснулась рукой широкой груди Девлина. В который раз она удивилась, какими литыми были его мышцы. Девушке захотелось заново исследовать каждый дюйм его могучего тела, зажечь своей лаской каждый участок его кожи, чтобы Девлин стал желать ее столь же сильно, как жаждала его она.

Подобно изголодавшемуся зверю, набрасывающемуся на долгожданную пищу, Девлин с жадностью сжал золотоволосую красавицу в своих объятиях. Надо было провести несколько дней без Мориа и увидеть ее в руках Чаноса, чтобы понять, как сильно эта девушка владела его сердцем.

В то мгновение, когда он увидел ее в объятиях Чаноса, у Девлина возникла даже не ревность, а ощущение какой-то страшной безвозвратной потери. И тогда он понял, что Мориа стала значить для него не меньше, чем снедающая его жажда мести Лилу Беркхарту. Когда-то Белый Призрак намеревался использовать Мориа как приманку, чтобы заманить Беркхарта в горы. Но теперь лишь одно предположение о том, что Беркхарт будет на нее глядеть, наполняло его сердце болью. В эти мгновения Девлин мог сказать себе, что, даже если поединок с Беркхартом окончится для него смертью и его душа уйдет в вечность, ему будет чем вспомнить мимолетную земную жизнь.