единственный документ, по которому можно убедиться в наличии участка? — поинтересовалась Быстрова.

— Есть еще и Генплан, его карты тоже являются официальным документом.

Приехали на место. Сверились с документами. Слева от дороги были явно разграниченные земельные участки, кое-где, совершенно очевидно, уже начались строительные работы. Справа, через дорогу шириной, как Дремова измерила, в шесть метров, — девственный лес, куда и нога человека, судя по всему, еще не ступала.

Лида лишь руками развела: — Тут и доказывать нечего. Видно невооруженным глазом, что эта земля никогда и никем не использовалась.

— А на карте Генплана она тоже обозначена?

— Ну да, — ответила Дремова. — Прежде чем сюда ехать, мы же все проверили. Если говорить конкретно об этом участке, где мы сейчас находимся, то эта земля давно уже не принадлежит Лесхозу, она не государственная, а муниципальная, — и пояснила: — Семь или даже восемь лет назад, дату уточнить надо, муниципалитет Приозерского района эту землю оформил в собственность. Могут строить, могут перепродавать — все что угодно. Это давно уже частная земля, а не лесхозовская. Но им, как сами видите, не до того. Никто землей не пользовался и не пользуется. И никаких работ, совершенно очевидно, здесь не велось. Так что говорить о том, что конкретно этому лесному угодью нанесен урон, не приходится.

— Но в каких-то документах должно же быть отражено, что эта земля не государственная, — продолжала настаивать Тамара.

— Ну конечно, — убежденно ответила Дремова. — И на карте Генплана внесены соответствующие изменения, и в решении муниципалитета, согласованном и утвержденном в различных инстанциях, в том числе и в прокуратуре.

***

Визит адвоката Быстровой глава муниципалитета Приозерского района Анатолий Семенович Кныш воспринял, мягко говоря, без всякого восторга. Правдами и неправдами он от этой встречи старался уклониться. Но Быстровой, при ее опыте и настойчивости, умения открывать закрытые двери было не занимать.

— Чего вы все в эту сраную землю вцепились? — не смущаясь в присутствии дамы, позволил себе не слишком дипломатическое высказывание чиновник.

— А кто это «все»? — в свою очередь поинтересовалась адвокат.

— Как это — «кто»? Сначала следователь приезжала из области, рыженькая такая, фамилию забыл, вроде речки какой-то. Пристала как пиявка. Целый день в документах рылась, все выписки какие-то делала. Требовала у меня оригинал решения муниципального совета. Я где я его возьму? Это у моего предшественника спрашивать надо или в областном архиве искать. Так ни с чем и уехала, сказала, что еще приедет. Но сразу после нее вообще маски-шоу устроили. Приехал целый автобус, битком набитый амбалами в масках, сунули мне под нос «ксиву» ФСБ, перевернули все вверх дном и утащили пять коробок документов.

— А документы так и не вернули? — уточнила Тамара Геннадьевна.

— Да какое! — отмахнулся Анатолий Семенович. — Там, собственно, все бумаги были архивные, так что по мне пусть и вовсе не возвращают, все равно утилизировать.

— Но хоть копия карты Генплана у вас сохранилась?

— Как можно без нее?! — удивился Кныш. — Сама карта в сейфе хранится, копий, правда, нет, нам ни к чему.

— Но мне вы позволите копию сделать?

— Да у нас ксерокс паршивый, на нем ничего не получится. И потом, это же официальный документ, государственной важности, а у вас и запроса никакого нет.

Понятно было, на что намекает чиновники, привыкший за каждый свой чих мзду получать.

— Знаете что, Анатолий Семенович, — внушительно произнесла Быстрова. — Умные люди, а вы производите впечатление умного человека, предпочитают поддерживать дружбу с хорошими врачами и с хорошими адвокатами. А я адвокат хороший, можете навести обо мне справки. Помогите мне, и как знать, может быть, и я когда-нибудь смогу быть полезной вам. Земля-то круглая.

Получив в районной фотостудии прекрасную цветную копию карты Генплана, Тамара в прекрасном настроении покидала Приозерский район. Карта неопровержимо свидетельствовала о том, что еще не тронутые участки земли государству не принадлежат. Дело оставалось за малым. Надо покопаться в архиве и сделать копии решения муниципалитета, согласованные и заверенные, как утверждала инженер Лидия Дремова.

По сравнению с тем, каким трудом досталась ей карта Генплана, получение архивных копий казалось сущим пустяком. Но даже она, многоопытный адвокат, предположить не могла, какой ее ждет сюрприз. В здании архива две недели назад «коротнула» электропроводка. «Внезапно» вспыхнувший пожар уничтожил все документы. Да еще и ночной сторож, угорев, погиб в том пожаре.

Чингисхан, выслушав доклад своего подручного Пруткова о пожаре в архиве, равнодушно заметил: «Лес рубят — щепки летят, архивы горят — сторожа угорают».

***

Кипела в эти дни и работа в следственном управлении. Руководитель группы капитан Сорокина в кабинете Ганибаловой теперь проводила больше времени, чем в своем. Галина Николаевна не задавалась вопросом, почему подполковник, не входящая в состав следственной группы по этому делу, отдает ей распоряжения. Распоряжается, значит, имеет право. Да и вообще — не самой же принимать решения.

— Ты технические экспертизы по телефонам и компьютерам фигурантов назначила? — спрашивала «Канибалова» Сорокину.

— Назначила, но еще не отправила, завтра отправляю к нашим экспертам, в УВД.

— Хорошо, что не отправила, — одобрила Ганибалова. — Ноутбук и телефон Лисиной направь в лабораторию ФСБ, я договорилась. Чистяков пусть сам отвезет, да скажи ему — чтоб не торопился, если надо — побудет, пока заключение не получит. И как следует надо смотреть. Предупреди его, чтоб без результата не возвращался.

Следователь достала свой знаменитый блокнот, раскрыла на чистой странице и без тени смущения осведомилась:

— Что нужно найти?»

«Ну и штучка, — подумалось Полине Андреевне.

— Послушай, Галина Николаевна, а ты часом потом свой блокнот никому не показываешь? — подозрительно осведомилась она.

— Пока в этом нет никакой необходимости, — невозмутимо ответила Сорокина и глянула на свою начальницу, ожидая дальнейших указаний.

Сделав вид, что не обратила внимание на слово «пока», Ганибалова продолжила инструктаж:

— В телефоне следует обнаружить номера других фигурантов по делу, в ноутбуке — любые сведения о приобретении земельных участков.

Когда капитан Сорокина передала указание о проведении экспертизы полковнику Чистякову, Роман Алексеевич лишь молча головой кивнул — в знак того, что задачу понял. Полковник без всякой обиды воспринял, что в Москве, куда был откомандирован из далекого уральского города, он, старший офицер, поступает под начало капитана. Нельзя сказать, что Роман Алексеевич полностью был лишен тщеславия, вовсе нет. Но, ознакомившись с делом, он возблагодарил судьбу, что не ему придется руководить следствием — от этого явно состряпанного дела за версту несло так, что хотелось бежать сломя голову, и как можно дальше.

Опытному следаку, повидавшему на своем веку всякого, не составило труда понять, что все, кто фигурирует в этом деле, даже находящийся в розыске