и на пороге возникла Василина. Блядь, похоже тут кто-то начал берега путать.

Не меняя положение тела, взглянул ей в глаза и ласково спросил:

— Василин, ты что ли забываться начала — в такое время в мою спальню стучаться?

Родственница сначала испуганно дернулась, но тут же поджала губешки. Пропела сладким голосом:

— Извини, что отвлекаю от такого важного дела. Но приехала твоя мама и требует, чтобы ты явился ее поприветствовать.

Оглядела выглядывающего из-под моей туши всклокоченного ежика:

— И жену свою прихвати — Эльза хочет на нее посмотреть, — выпалила и мгновенно слиняла за дверь.

Бля-ядь! Сегодня точно прольется чья-то кровь. Длинно выдохнул, пытаясь успокоиться, и перевел взгляд на перепуганную мордочку психологини. Хмыкнул:

— Со стриптизом придется повременить, милая. Ну что, пойдем, познакомлю тебя со свекровью?

Глава 40

— Ну и чего такая мрачная, подруга? Неужто супружеская близость не принесла райских удовольствий и множественных оргазмов? — Амаля ехидно хрюкнула.

— Какая супружеская близость… — протянула я расстроено. — Не было у нас ничего, и слава богу.

— А что так, Мирка? Таки он оказался полный импотэ-энт, этот твой олигарх? — прогундосила подруга и дурашливо скосила глаза к кончику носа: — Не смог отлюбить тебя от и до, согласно контракту?

— Нет, Амаль, никакой он не импотент…, - я подперла щеку рукой и замолчала, чувствуя, как от воспоминаний о вчерашнем жарко вспыхнули щеки…

…Тяжелое мужское тело на мне. Придавливает, не давая оттолкнуть. Губы гуляют по моим губам. Стекают на скулу, прихватывают тонкую кожу на шее… Что-то шепчут между поцелуями, но я не пойму ни одного слова. Только и разобрала: — «Глупая, ревнивая Мирослава».

Что-то прошептала в ответ и укусила его за нижнюю губу, потому что не было никаких сил терпеть эту сладкую пытку. Хорошо хоть не начала целовать его в ответ и тянуть на себя, требуя двигаться дальше! И так руки сами по себе шарили по широким плечам, и все норовили оттянуть вырез его футболки — ужасно хотелось посмотреть, что за татуировка у него возле шеи.

Еще и пальцы сами по себе, не слушаясь разума, зарывались в густые волосы на затылке. Гладили шею и бежали обратно — перебирали короткие пряди, впивались ногтями в кожу под ними. Славинов шипел и рычал, и мне показалось, что от удовольствия…

— Э-эй, похотливая кошка, вернись к своей подруге — я еще здесь! — пробрался в сознание смех подруги.

— Видела бы ты сейчас свое лицо! Порно отдыхает, — еще громче загоготала добрая девочка Амаля.

Отсмеявшись, спросила уже серьезно, смутив меня окончательно:

— Судя по мимике конченой сластолюбицы на твоей мордочке, мужик оказался горяч, силен и нашел к тебе подход. Так чего не сложилось-то, Мирка?

— Мама его приехала, — со вздохом призналась я.

— Мать честная! — ахнула подруга. — И что, сразу в постель к вам полезла советы давать?

— Хуже! — мрачно буркнула я, даже не зная, рассказать подруге, что произошло перед этим или нет. Про просьбу Славинова красиво раздеться для него и про явившуюся к нам в спальню его любовницу…

… За женщиной захлопнулась дверь, и я ее вспомнила — стерва старшая горничная Василина Сергеевна.

Ну разумеется, для неё мой, простигосподи, муж просто «Янис». Янис и «ты»… А его мама для нее «Эльза»… Не подвела меня интуиция — между ним и этой красивой стервой близость.

Да и плевать — я знала, на что шла. В контракте ведь только про меня прописано, это мне нельзя на сторону гулять. Про его верность в договоре ни слова, так что нечего и рассчитывать. Развлечется со мной для разнообразия, а потом к своим подружкам вернется…

Ну и отлично, мне от Славинова нужны только деньги на маму! Я даже благодарна этой Василине, что прервала нашу «первую брачную ночь» — пусть забирает его обратно на здоровье…

— Мирка! — завопила с экрана Амаля. — Куда все время уплываешь мыслями?! Расскажешь, наконец, что там у тебя творится?! Давай, сконцентрируйся — еще успеешь помечтать о брачных постельных игрищах!

— Никаких игрищ, Амаль. У него есть любовница, которую обожает его мама. Поэтому сама представь, как меня встретила эта женщина.

— И как?

— Прошлась по мне презрительным взглядом. Потом повернулась к сыночку и поинтересовалась зачем он подбирает и тащит в дом всякий мусор. Больше даже не взглянула на меня.

— Так и сказала?! — ахнула Амаля. — Вот ведь мандавошка! Ну а твой муж? Ничего маме не ответил на это?

— Ответил, — неохотно призналась я. — Сел на диван, посадил меня к себе на колени и сообщил маман, что я его жена. Что оскорбляя меня, она оскорбила и его лично. Потребовал извиниться передо мной.

— Мужик! — восхитилась подруга.

— Не знаю, мне кажется это просто уязвленное самолюбие. На мои чувства ему плевать.

Я поморщилась — почему-то признавать, что Славинов может вести себя порядочно совсем не хотелось.

— Ну а грымза что? — не отставала подруга.

— Сморщилась, будто ей пакетик лимонной кислоты на язык высыпали, но пробормотала стандартное «я не хотела никого оскорбить». Вроде как извинилась.

— Ага, не хотела она, — хмыкнула Амаля. — А потом?

— Я спать пошла, а Славинов остался с маман разговаривать. Где ночевал не в курсе — утром я в кровати проснулась одна, и как в классическом романе «вторая подушка была не смята». Ну я умылась и смылась из дома. Сижу вот на лавочке в дальнем уголке Славиновского имения и с тобой разговариваю. Смотри как здесь симпатично, — я поводила телефоном во все стороны, демонстрируя Амале окружающие красоты.

— Ох, и чудны дела твои, Господи, — покачала головой Амаля, ничуть не заинтересовавшись показанным. Повздыхала, глядя на меня со странной смесью жалости и любопытства, и попрощалась: — Ладно, подруга, держись там, а я на работу побежала. Завтра выходим на связь! Чмоки.

Закончив разговор, я кинула телефон на лавку. Поудобнее уселась, вытянула ноги и подставила лицо под розовые лучи только-только начавшего пригревать солнышка.

Хорошо здесь. Тихо, спокойно. Птички щебечут… Вот и наслаждайся, Мирослава Юрьевна, окружающей тебя прелестью и роскошью. На целых пять лет они твои, в полном распоряжении — ешь не хочу.

Из груди вдруг вырвался всхлип, к глазам подкатили слезы. Чтобы не зарыдать от жалости к себе торопливо надавила ладонями на глаза, стараясь глубоко дышать.

Что это с тобой, Мирослава, что за упаднические настроения? Ну есть у твоего контрактного мужа любовница, и что теперь?

Славинов тебе ничего не обещал, ни верности, ни любви, ни даже дружбы — только деньги и лечение мамы. Часть обязательств он уже выполнил, с остальным тоже, наверное,