Антиох осознал свою слабость и опасности, грозившие ему: парфяне на востоке, Рим на западе. Он не видел иного выхода, кроме как разжечь греческий национализм, укрепить единство страны. Он запретил все иноземные культы и потребовал, чтобы повсюду, в каждом храме царства, отправляли культ бога, воплощённого в его особе: «А если кто не сделает по слову царя, да будет предан смерти» (1 Мак. 1:50). Разве он не носил прозвище Епифан, «явленный бог»? Злая игра слов превратила его титул в «Епиман», «рехнувшийся». Рехнулся ли он? Скорей, он добивался невозможного, обманывался, но это не мешало ненавидевшим его иудеям изображать его буйным помешанным, опьянённым кровью и святотатствами (2 Мак. 5:6-21). На самом деле для политеистов его обожествление трагедией не было. Оно было трагедией, конечно, для маздеистов, хотя об этом мы ничего не знаем, кроме обвинений, произнесённых в сасанидскую эпоху, и позднейших обвинений историка Мирхонда (1470), согласно которым «Александр» убивал магов и сжигал книги Зороастра. Обожествление было трагедией и для иудеев, хотя многие из них эллинизировались, были филэллинами. Когда как «мерзость запустения» в декабре 167 г. до н. э. в иерусалимском Храме воздвигли статую Зевса, когда под страхом смерти запретили обрезание, когда обязали есть свинину, короче говоря, когда вознамерились истребить всякий след иудаизма, верующие, побуждаемые первосвященником Маттафией и его пятью сыновьями Маккавеями, ушли в горы, подняли восстание в стране, начали войну. Несомненно, это было не первым религиозным преследованием в истории, но первым, которое история зафиксировала. Иудейское сопротивление было настолько сильным, что через два года, в 164 г. до н. э., Антиох был вынужден поменять методы и дать Израилю свободу вероисповедания. Вскоре он умер, мучимый угрызениями совести за свои преступления, как говорит Библия. Однако борьба продолжалась до 142 г. до н. э., когда Деметрий II признал независимость Иудейского царства.

Парфяне, медленно, но неуклонно продвигавшиеся вперёд, в конечном счёте заняли Иранское нагорье, давно оставленное на произвол судьбы. Несмотря на победу Антиоха III над Артабаном I (214-196 до н. э.), они оккупировали Мазандеран, тогда называвшийся Табаристаном, а через несколько десятков лет Митридат I (ок. 171-ок. 138) аннексировал Мидию, Персиду, Элам (160 до н. э.). Греческое доминирование в Иране кончилось. После смерти Антиоха (164 до н. э.) парфяне обосновались в Месопотамии и возвели напротив Селевкии новую столицу — Ктесифон. С тех пор Селевкиды владели только маленьким царством в Сирии, которое исчезнет при Антиохе XIII (69-64 до н. э.) и будет превращено Помпеем в обычную римскую провинцию.

ГРЕКО-БАКТРИЙСКОЕ ЦАРСТВО

Царство, которое Диодот (250-ок. 225 до н. э.) основал в Бактрии к 250 г. до н. э., опираясь как на греческое население, давно иммигрировавшее на Восток, так и на колонии, заведённые Александром, было не долговечным первым плодом македонского завоевания. Хоть и эфемерное, оно смогло просуществовать век, взяв за основу греческую цивилизацию и оказывая политическое и культурное сопротивление натиску с двух сторон, как индийцев, так и иранских кочевников. Его первые шаги были трудными, потому что произошли в тот самый момент, когда зародилась империя Аршакидов, которой предстояло завоевать Иран. Чтобы избежать столкновения, Диодот объединился с ней против Селевкидов. Медленное и трудное продвижение парфян на нагорье позволило греко-бактрийцам пользоваться относительным спокойствием. К немногим трудностям, какие испытали последние, относятся только государственный переворот, свергший Диодота и возведший на престол Евтидема (225-190 до н. э.), и нападение Селевкидов, с которыми они быстро договорились, установив братские отношения.

Евтидем и его сын Деметрий (ок. 189-167 до н. э.) могли продолжить политику экспансии, в небольшом масштабе начавшуюся ещё до них, и придать ей особый размах. К 170 г. до н. э. Бактрийское царство включало в себя большую часть Средней Азии, Арию (провинцию Герат в Хорасане), Арахосию (область Кандагара), Согдиану, Систан, Гандхару и долину Инда; весь Восточный Иран оказался объединён под одной короной. Эта корона была греческой, и тот, кто её носил, принял титул басилевса. Греческая цивилизация, не укоренившаяся в Западном Иране, крепко укоренилась в Восточном и в сочетании с местной культурой создала греко-иранскую цивилизацию, которая, возможно, предвещала греко-буддийскую. Мы не сомневаемся, что это ей обязаны столь прочным сохранением памяти об Александре Великом, хорошо заметным не только в мусульманской литературе, но по сей день и в народной среде. Мы не сомневаемся, что тесный контакт двух территорий с великой культурой, долин Окса (Амударьи) и Зеравшана, с одной стороны, и долины Инда с другой, конечно, возникший раньше, но укрепившийся и навсегда оставивший память о себе, был одним из главных факторов, которые обусловили расцвет последующих веков.

Деметрий, обосновавшись в Индии, хотел её завоевать. Он послал два экспедиционных корпуса, один — под командованием своего брата Аполлодота, который захватил Катхиявар, Гуджарат, Малву и Уддияну, другой — под командованием Менандра, занявший Матхуру и осадивший древнюю столицу Маурьев Паталипутру на Ганге. Деметрий принял титул rex Indorum [царя индийцев (лат.)]. Интересно отметить, что в его государствах того времени нельзя найти и следа буддизма.

Смерть Деметрия в 167 г. до н. э. вызвала в Бактрийском царстве тяжёлый кризис. Антиох IV Епифан счёл этот момент удобным, чтобы его захватить. Этот монарх хотел вернуть Селевкидам былое величие, а то и поднять их на высоту, на которой они никогда не стояли. Он уже потерпел неудачу в Египте. Теперь он потерпел неудачу на Востоке. Греко-бактрийцам удалось выстоять. Селевкидский полководец Евкратид объявил себя царём Бактрии (164-158 до н. э.), сохранил за собой весь Восточный Иран от Согдианы до Индийского океана, но потерял индийские территории. Царство, которое сотрясали и, возможно, разрушали набеги саков, отобравших, по словам Страбона, у греческих царей Бактрию между 140 и 130 гг. до н. э., погибло под ударами Митридата Великого (129-86 до н. э.).

Тем временем Менандр, Милинда на языке пали (163-150 до н. э.), окружённый ореолом славы, провозгласил себя царём восточных греков, то есть индийцев, и избрал столицей Сагалу, современный Сиялкот. К сожалению, он не оставил достойного потомства, и при его сыне Стратоне его творение развалилось. Однако этот Менандр, метис, сын грека и индианки, был удивительным человеком. В отличие от других греков, он проявил сильную тягу к буддизму. Его диалоги с буддийским монахом — «Милинда-паньха», «Вопросы Менандра» — стали классической книгой буддизма, переводы которой вышли во всём мире. Несомненно, это в его время индийская религия, распространявшаяся очень медленно, проникла через Хайберские проходы в Восточный Иран. Она укрепилась в Бамиане со II в. до н. э., но реальную роль в иранском мире сыграет лишь позже, в первые века нашей эры.

У нас мало археологических артефактов, напоминающих о владычестве греков в Восточном Иране, а город Бактры, который мог бы дать их больше, был полностью разрушен в результате просачивания вод Амударьи. О присутствии греков свидетельствует лишь одно большое городище — Ай-Ханум, расположенное в месте слияния Окса и маленькой речки Кокчи на севере современного Афганистана. Город, несомненно, был основан в конце IV в. до н. э. и процветал до конца II в. до н. э. и даже до начала I в. до н. э. Как любой греческий полис, он включал в себя акрополь и нижний город с прямоугольной сеткой улиц. Многие его памятники — специфически греческие: палестра, гимнасий, театр аттического типа, дома и галечные мозаики, украшавшие их, гробницы со статуями эллинистического характера, — но каменные здесь только колонны, тогда как стены — кирпичные, по иранской традиции. Здесь найдена керамика, довольно близкая к эллинистическим образцам, и надписи, в том числе дельфийские максимы, записанные философом Клеархом из Сол, который учил в этом городе. Дворец и храмы сильно отличаются от греческих аналогов. Дворец, основанный в древности и перестроенный около 150 г. до н. э., имел большой внутренний двор, который напоминал бы Фивы или Афины, если бы выполнял функции агоры и служил местом собраний, но это настоящий клуатр, рассчитанный на закрытость и уединение. Оба маленьких храма выделяются из всего ансамбля: в них нет ничего греческого и ничего буддийского. Неизвестно, какие боги должны были в них обитать. Очень интересно, что Ай-Ханум показывает: греческое искусство в Азии развивалось не под влиянием грецизированной и эллинизированной Индии.