путевке когда-то уехала, так больше и не возвращалась. Когда в Лондоне женились, родители, разумеется, не присутствовали, и было у них с тех пор ощущение чего-то упущенного в жизни. Сказал тестю с тещей, что все у него теперь в жизни новое, из прежней жизни только жену решил сохранить, потому как она ему до сих пор нравится. Сделал официальное предложение, свадьбу еще раз сыграли, чтобы все честь по чести, с платьем и фотографиями. Как порядочный мужчина, ребенка на себя записал. В свадебное путешествие поехал один, прямиком в Лондон. Хоум Офис рассматривал его кандидатуру два месяца и счел достойной.

Вернулся в Лондон совсем другим человеком. Перестал в Интернете просиживать, решил свой бизнес развивать. Жене велел еще несколько месяцев посидеть дома, пока ребенок подрастет, а он утрясет разные дела в Лондоне. На права сдал, хотел купить сначала, но передумал. Все-таки новая жизнь, все должно быть по-новому. Честно и законно. Даже на английские курсы записался. А то как-то неловко официальному представителю зарубежной компании артикли путать. Не солидно даже.

Купите литовский паспорт!

Сижу в редакции, вскрываю конверты с бесплатными частными объявлениями. Конверты в мусор, объявления сортирую по стопочкам. Жилье, работа, знакомства, услуги, продам, куплю… Долго сижу – объявлений за выходные пришло много, и до вторника их нужно обработать, чтобы они попали в ближайший выпуск русской газеты. Сдам, сниму, ищу, предлагаю, покупаю, продаю… Отсеиваю откровенную ерунду и нелегальщину вроде продажи контрабандных сигарет и открытия банковских счетов на любое имя. Эти объявления даже не комментируются. Просто выбрасываются в мусор без согласования с редактором. Народ это знает и пишет более хитро. «Помогу с документами». «Посоветую, как открыть счет в банке без подтверждения адреса». «Если вам нужна страховка – обращайтесь». И вдруг наталкиваюсь на текст, поражающий своей искренностью и незамысловатостью. «В связи с отъездом в Латвию продам свой паспорт. Уезжаю через две недели. Звонить после шести вечера по номеру… Спросить Марину». Вот это смело! Я постоянно встречаю объявления, которые не пойдут в печать, но таких откровенных опусов еще не попадалось. «В связи с отъездом в Латвию продам коляску детскую, демисезонную, стол письменный в отличном состоянии, латышский паспорт, синий, с гражданством». И она что, всерьез верит, что мы это напечатаем?! Иначе зачем присылает?! Не выдерживаю и звоню по указанному номеру. Представляюсь заинтересованной. Девушка, подошедшая к телефону, подробно объясняет ситуацию. Да, скоро уезжают, может продать паспорт, цена шестьсот фунтов, только побыстрее, пожалуйста, а то времени мало остается. Детали? Шатенка, худая, двадцать шесть лет, фамилия Мертвякова.

Я сползаю со стула. Продам паспорт. На имя Марины Мертвяковой. Худая шатенка двадцати шести лет. Один звонок в полицию, и эта бесстрашная шатенка получит срок до двух лет. Интересно, она об этом подумала? А когда посылала письмо в редакцию? Скорей всего, в кругу ее знакомых все уже не по разу продали свои паспорта и получили новые, поэтому процесс ей кажется весьма банальным. Пустяки, дело житейское.

Звоню знакомым украинцам. Народ ушлый и опытный. Шесть лет в стране. Хочу получить комментарий.

– Привет, Даш, у меня тут паспорт продают. Латышский. Красивый такой, синенький, гражданский. Как раз тебе под цвет глаз. Компактный, легкий – в ручную кладь в самолет удобно брать, веса не добавляет. Всего шестьсот фунтов, уезжают через две недели, не хочешь? Будешь Мариной Мертвяковой.

– Мне не нравится ее фамилия, – произносит Дашка после некоторого раздумья.

– А мне как не нравится! Я вообще не представляю, как жить с фамилией Мертвякова! Особенно по чужому паспорту. Не знаю, кому она его продаст.

– Когда уезжает, говоришь? Через две недели? Надо подумать. Спроси ее, есть ли у нее какие-то сопроводительные документы. Вроде разрешения на работу и налоговое удостоверение, может быть, счет в банке. Если нет, то не может ли она задержаться в стране подольше и оформить все это. Ей на свою фотографию все этого гораздо легче сделать, чем мне, например, потом. Если у нее будет полный комплект документов, мы больше заплатим. А так даже рисковать не стоит. Сейчас никто не покупает паспорт сам по себе.

– ОК. Сама позвони. Я тебе ее телефончик дам по старой дружбе. У нас тут в редакции, как в полиции, доступ к любой секретной информации, иногда аж страшно становится. Звони. Заодно мозги девчонке вправишь. Двадцать шесть лет, а все такая дура. Диктовать?

– Знаешь, не надо. Не хочу быть Мертвяковой.

– Я тоже не хочу, чтобы ты была Мертвяковой. Отбой. Пусть сама мучается с такой фамилией, – заключаю я и выбрасываю объявление в корзину для мусора.

                                    * * *

Кристина – одна из самых удивительных женщин, которых я знаю. У нее высшее юридическое образование, она окончила аспирантуру в Новосибирске и, наверное, я за всю жизнь не встречала такой наблюдательной и проницательной девушки. Она ведет меня по роскошному ресторану с достоинством владелицы этого заведения и с тонким юмором знакомит с внутренней кухней.

Я знаю, что она такая же Кристина, как я Аделаида, но в разговоре между нами не принято это обсуждать. В ресторане все знают ее как Кристину Пескувайте, гражданку Литвы, и о своей мнимой родине она расскажет вам больше, чем настоящие литовцы. Она никогда не была в Вильнюсе, но вы не почувствуете этого при разговоре с ней. У нее прекрасный английский, прекрасный русский, она не скрывает своего российского происхождения (в Литве осталось немало русских, осевших там во времена Советского Союза). Стандартная история на случай любопытствующих заготовлена еще в первые недели в Лондоне. Папа – литовец, мама – русская, в семье говорили по-русски, посещала русскую школу. Да, конечно, понимает по-литовски, но не любит этот язык.

Она на самом деле оперирует несколькими десятками фраз на уровне простого разговорного, и я в очередной раз удивляюсь ее способностям. Приехав в Лондон и приобретя литовский паспорт, она надела на себя литовскую идентичность, как надевают исторический костюм, она вжилась в него, как вживаются в сценический образ, и прожила в этом амплуа два года. Я видела много украинцев и русских, живущих по литовским паспортам, но не встречала никого, кто бы так серьезно подошел к поставленной задаче. Она выучила базовый литовский, изучила карту Вильнюса и определила свое мифическое место жительства, посмотрела фотографии основных достопримечательностей, запомнила названия районов и центральных улиц, национальных героев и звезд шоу-бизнеса и позаботилась об отступном варианте на случай возможного прокола. «Я не жила в Литве последние шесть лет, я училась в России». Два года она добросовестно играла свою роль и, скопив необходимую сумму денег, вернулась в Новосибирск. Отвоевала, доставшуюся от родителей квартиру, на которую при разделе наследства претендовали родственники, заплатила запрошенную сумму, сделала ремонт и живет с шестилетним сынишкой. Получила хорошую должность, кажется, менеджера по кадрам в международной компании. Английский за два года она отшлифовала основательно. Ни слова сожаления об отъезде. Лондон был не более чем временным деловым проектом.

                                    * * *

На дне рождения у друзей знакомлюсь с парнишкой из Эстонии. Представляется Алексом. На вопрос о полном его имени сбивается. Сначала говорит Алексей, потом Александр. Приятель зовет его Лехой, заявление он подписывает как Александр. За очередной пинтой пива в баре он доверчиво рассказывает, что в связи с одной хулиганской историей в Таллинне ему пришлось сваливать из Эстонии в рекордно сжатые сроки. На мобильный позвонила теща и сказала, что в доме полиция, что ожидают его. Вполне представляя, по какому поводу его ищут, до дома он в тот день не дошел. Заскочил к школьному приятелю Сашке, на ходу придумали выход. Тем же вечером он вылетел самолетом Таллинн-Лондон