Наверное, и к дороге ее тоже вывел Кир. И от этого становилось только хуже. Мог бы извиниться, поговорить. А он предпочел просто выпихнуть девочку из своего леса.

Следующий день Наташа посвятила сбору вещей, потому что ничем другим заниматься она не могла. Глаза застилали слезы, на душе скребли даже не кошки, а разъяренные тигры с острыми длинными когтями. Настроение отличалось особой отвратительностью. Тому способствовала и погода – шел дождь, плавно переходящий то в непроглядный ливень, то в противную морось.

Наташа сидела за кухонным столом и рисовала на запотевшем окне завитушки. Рядом суетилась Раиса Петровна, которая зачем-то отглаживала ни разу не надетые внучкой за лето вещи.

– Может, останешься еще на денек? – вопрошала бабушка, шурша пакетом, в который складывала все найденные пары носков. Одиночные экземпляры она бросала на табуретку, и их было в разы больше.

– А толку? – с безразличием произнесла Наташа. – Не завтра уеду, так послезавтра. К школе тоже нужно готовиться – тетрадок купить, туфли новые.

– Какие взрослые размышления, – всплеснув руками, восхитилась бабушка. – Костюм не забудьте.

Наташа достала из холодильника докторскую колбасу.

– Угу, а куда мы денемся.

– С Димой-то попрощаешься?

– Уже, – соврала Наташа, нарезая толстыми ломтями хлеб.

– Понятно, – тягостно вздохнула бабушка. – Что ж у меня за внучка? Мыслит по-взрослому, но, как маленькая, обижается? Он после ссоры сколько раз заходил к нам?

– Много, – неохотно буркнула Наташа.

Раиса Петровна сбрызнула измятую после стирки футболку водой из чашки и провела зашипевшим утюгом по ткани.

– Эх ты, вот в мои юные годы считалось честью, если за тебя начинали бороться двое мужчин.

– Так это из-за любви, – не согласилась Наташа, подперев щеку кулачком и с тоской рассматривая черные тучи. – А они сами не знают, из-за чего подрались. То ли определяли, с кем я должна общаться, то ли – не должна. Мое мнение вообще забыли учесть. А теперь еще и разбежались по разным углам. Мужчины, блин.

Выдав тираду и уложив бутерброды горкой на тарелку, она поплелась к себе в комнатку – чтобы не продолжать беседу. Бабушка, задумчиво цокнув, продолжила отглаживать складки на рукавах футболки.

До обеда Наташа, заливаясь краской от стыда, вспоминала совместные прогулки с Киром. Пыталась – детально, но всякие мелочи ускользали, фразы забывались, и даже если друг давал какие-то намеки о себе, то Наташа никак не могла их припомнить. Только отсутствие родителей – так ведь он клятвенно уверял в наличии родственников, и теми наверняка были хранители. Не говорил, где живет, – но указывал же верное направление!

«Зачем я его оправдываю? – спрашивала себя Наташа. – Кто знает, какие у него были намерения? А если он решил сделать меня учеником? Замену нашел и все такое?»

Злость потихоньку исчезала, превращаясь в щемящую сердце обиду и подспудный страх. Наташа до дрожи не хотела становиться духом. Но с каждым мигом она понимала еще и то, что куда сильнее боялась другого. Того, что Кир превратится в настоящего хранителя. Пусть бы он был вечно обманщиком, предателем, но не жутким древоподобным существом с горящими ненавистью глазами.

Оставался собой. Киром. Просто потому, что ей был нужен именно такой он.

Наташа не представляла, как назвать те чувства, которые испытывала к нему, но уже опасалась их.

– Чего, уезжаешь, да? – не утруждая себя приветствием, завел домовой.

На сей раз он по шторе сполз с карниза, перепрыгнул с подоконника на кровать и развалился на белой простыне.

– Ага.

Наташа с трудом оторвалась от недобрых мыслей. Она даже обрадовалась Лютому, но признаваться не стала – не заслужил.

– И не скажешь доброму другу «пока-пока»? – до глубины души оскорбился тот, своровав со стоящей на койке тарелки бутерброд.

– Пока-пока, – лаконично попрощалась Наташа.

– Злая ты. Почему, кстати?

Обычно домовой не проявлял к ней интереса, и его новое качество искренне удивило Наташу. Да и взгляд у Лютого оставался серьезным, а не расслабленно-жуликоватым, как обычно.

– Тебя не касается, – огрызнулась она.

Вот чего-чего, а делиться с домовым житейскими трудностями она точно не собиралась.

– Сложно сказать? Ну и ладно, я все равно уже все прочитал в твоем «дневничке», – он с сюсюканьем искривил последнее слово и спрятался под одеялом от летящей подушки. Та хорошенько припечатала домового сверху. Из-под одеяла раздалась приглушенная ругань.

– Я разрешала читать личные записи?! – разгорячилась Наташа, вскипая от злости мгновенно – как электрический чайник.

– А я разве спрашивал? – в тон ей ответил Лютый, с кряхтением выбравшись из «плена». – В общем, не ори, женщина. Я к тебе с умной мыслей. Даже несколькими.

Домовой деловито пересек кровать, заложив руки за спину.

– Слушай сюда, – бубнил он, – ну обманул тебя друг и обманул. Что с того? Будто впервые лапшу на уши вешают.

– Отстань.

– И не подумаю. Я буду защищать Кира, он – парень хороший.

– Откуда такая уверенность?

Лютый в раздумьях почесал переносицу, но после махнул рукой.

– Да знакомы мы. Стишки твои для вызова-шмызова – брехня. Он попросил – я появился. И клятвенно заверяю, что надувать тебя никто не собирался, просто тоже подумай: а как бы он сказал правду?

– Языком, – отрезала Наташа.

– Я тебя спрашиваю: как, а не чем. – Лютый, трижды постучав себя по макушке, уставился на Наташу, словно говоря «Совсем ненормальная?» – Такой пришел и начал заливать: дескать, Наташка, я – не мальчик, а столетний дух, живущий в лесу и решивший подружиться с тобой, дурындой. Втемяшилось мне в башку, вот я и поплелся налаживать межвидовые отношения? Так?!

– Почему нет?

Домовой тем временем выдернул из подушки перо и принялся его жевать, будто изображенный в западных фильмах ковбой – травинку.

– Дурная ты, – кратко охарактеризовал он Наташу. – На тебя потратили столько времени, а ты нос кривишь. Не рассказал, не объяснил. Фи! Сама-то тоже не спешила делиться тем, что поцапалась со своим Димой из-за ночных вылазок. Я ведь прав?

Наташа повела плечами.

– В любом случае, – разумно заметила она, явно сдавшись под напором Лютого, – где мне его теперь искать? Бегать по чащобе и зазывно орать, чтобы появился? Если бы действительно хотел, то пришел вчера.

– А вдруг он сегодня захочет?

– Я не поплетусь в лес под дождем, – отчеканила Наташа.

Через пять минут она уже выпрашивала у бабушки дождевик и искала свои резиновые сапоги.