— Кто именно?

— Он у ворот. Если вы не против, я позову его сюда.

— Сейчас отдам распоряжение, и его пропустят.

Я подошел к окну и крикнул:

— Сонъер, тебя сейчас проводят в дом.

Охотник чуть поклонился, показывая, что понял.

Барон позвонил в колокольчик. На звук появился невысокий человек неброской внешности.

— Деньги получит он, — сказал Липец.

Через пару минут в комнату вошел Сонъер.

— Запомни этого человека. — Я кивнул в сторону неброского. — Через десять дней около городского банка Родерика ты вручишь ему сотню золотых.

— Понял, мастер, — отозвался охотник.

— Возвращайся к мечникам. Я задержусь недолго.

Сонъер исчез, исчез и человек Липеца.

— Остался один вопрос, который я не могу не задать. Где можно найти Допра?

— Я не знаю, где он сейчас, — отозвался Липец. — Он часто бывает в Рейте — это городок в двух днях отсюда на северо-восток. Там ли он сейчас, мне неизвестно. Могу уточнить.

— Не стоит.

Указанный город был почти у нас на пути. Раз уж удалось вырваться в Абудаг, я решил съездить в Родерик и попробовать поискать следы Найи и Нимли. Заглянем и в Рейт.

— Как я могу передать вам результаты нашей работы? — спросил Липец.

— Если удастся что-то узнать, оставьте для меня сообщение в любом из наших торговых представительств. Скажете: «Срочное послание без адреса для виконта», — и сообщите то, что посчитаете нужным.

— У вас хорошо налажена система курьеров, виконт. — Липец переплел пальцы рук. — Если бы вы разрешили мне пользоваться ею в своих целях, цена за работу могла бы быть гораздо меньше.

— Система курьеров? — Я сделал вид, что удивлен. — О чем вы? Обычная купеческая почта, такая есть у многих. Да и послание с ней может отправить любой желающий. Вам тоже не воспрещается.

Барон с сомнением покачал головой.

— Некоторые новости доходят гораздо быстрее, чем идет любой торговый караван.

— Байки. Или чья-то личная инициатива.

Не для того я строил систему курьерской почты, чтобы сдавать ее в аренду подозрительным личностям.

— Что ж, нет так нет, — согласился Липец. — Наш договор остается в силе. Рад был побеседовать.

Я попрощался и вернулся к своему отряду.

— Уезжаем.

Мы развернули коней.

— Так Липец ни при чем? — спросил Сонъер.

— Не знаю, — признался я. — Его слова показались мне убедительными, но полностью исключать его причастность я бы не стал.

— Позволите спросить, мастер?

— Спрашивай, — разрешил я. Сонъер не просто служит у меня, он почти друг.

— О чем вы договорились с бароном?

— Это не секрет. Он обязался узнать, кто нанял Допра.

— Так Липец теперь на нашей стороне?

— Вот уж никоим образом. Такие, как Липец, всегда на одной стороне — на своей собственной. Возможно, ему удастся что-нибудь разузнать. В таком случае он получит свои деньги, но это не означает, что в дальнейшем он не будет работать против нас. Более того, он и сейчас может работать против нас. Именно поэтому мы направимся в Рейт как можно быстрее, узнаем, там ли Допр, и быстро исчезаем из города. Я буду чувствовать себя спокойнее, если Липец не будет осведомлен о нашем местонахождении. От этого любителя половить рыбку в мутной воде всего можно ждать.

— Думаете, он работает на противника?

— Он работает на себя. Липец игрок. Игрок азартный и непредсказуемый.

— Но вы же его переиграете, мастер?

— Ну, игра ради игры меня никогда не привлекала.

— Тогда зачем?..

Сонъер не продолжил, но вопрос его был ясен и без того.

— Зачем я поручил ему это дело?

— Да.

— Я уже пришел в его дом. Зачем и почему — ты знаешь. Если бы не этот визит, я предпочел бы не привлекать его к этому делу. Так или иначе, он уже в игре. Будем надеяться, что приз покажется ему достойным и он не пойдет против нас прямо сейчас. Но вместе с тем поспешим.

Мы направились к городу, но лишь только поместье Липеца скрылось из вида, я подозвал Дванта.

— Вы знаете дорогу на Рейт?

— Конечно, виконт.

— Мы направляемся туда.

— Завтра утром? — поинтересовался наемник. До заката оставалось не более двух часов.

— Немедленно.

Двант удивленно покачал головой, но возражать не стал:

— Как скажете, виконт.

Мы пришпорили коней и направились галопом следом за Двантом, который хорошо знал дорогу.

Мы достигли придорожного постоялого двора уже в сумерках. Взмыленных коней приняли заспанные конюхи. Не смея возражать в полный голос, они недовольно ворчали. Пришлось заплатить им несколько медяков сверх положенной суммы за беспокойство в столь поздний час. Пустяк, но если учесть, что у меня почти нет денег… Оставшееся серебро пошло на оплату постоя, ужина и завтрака, в результате я остался с пустыми карманами.

— Завтра с рассветом в путь.

— Зачем такая спешка? — удивился Двант. — Сегодня скакали как ошпаренные. Завтра намечается то же самое.

— Есть причины. Поверьте, уважаемый, они довольно веские.

Пересказывать наемникам свой разговор с Сонъером я не собирался.

Быстро поужинав, мы разошлись по комнатам с тем, чтобы встретиться в обеденном зале на заре.

Рассвет едва занимался, посетителей почти не было, но повар уже гремел на кухне посудой. Вот кому приходится вставать на самом деле рано. Когда первые постояльцы спустятся в зал, завтрак уже должен быть готов. Может, повар вообще не ложится спать? Определенно есть в нем что-то героическое. Его работа не видна на первый взгляд, мы привыкли оценивать лишь ее результат, не всегда вспоминая того, кто все это приготовил. Результат, кстати, был весьма неплох.

Отдав должное завтраку, с первыми лучами солнца мы пустились в путь. Выпавший за ночь небольшой снежок хрустел под копытами коней. Какие здесь все же замечательные зимы! Мороз невелик, десять сантиметров снега — норма. Если случится выпасть пятнадцати, зима считается многоснежной. Да и по протяженности зиму не сравнить с нашей российской. Я уже стал забывать, какая она — настоящая зима, да и о том, что я родом не отсюда, вспоминаю нечасто. Семья, многочисленные друзья — все это привязывает. Где наш дом? Наверное, там, где нас ждут. Около семи лет я в этом мире. Так случилось, что количество тех, кто меня ждет здесь, стало значительно больше, чем было на родине. Не сразу. Были и годы скитаний в поисках своего места, и отчаяние, когда опускались руки, и почти смертельная тоска, когда хотелось разом покончить со всем. Был тяжелый труд по добыче хлеба насущного. Я многое знал, но знания эти были никому не нужны. Я менял города, пробовал себя в разных видах деятельности. И так долгих три года.